Глаза у Анюшкина стали больше его выпуклых очков. Оставалось совсем чуть-чуть до апоплексического удара.
- Не захотите. Почему? А потому: зачем знать про то, что не мучает вас как интеллектуальные бирюльки?
- Глеб, я прошу вас, перестаньте! Что вы хотите со мной сделать?
- Я? Хочу?.. Я хочу, чтобы вы сами со мной были предельно просты. Просты и доверчивы. То есть, в нашем случае, не притворяться, что мы на равных. Опять, что ли, почему? А потому, что я - здесь - только от вас и завишу. А я бы хотел... Ладно... Поймите главное: я здесь не могу быть тем, кем я мог и хотел бы быть для вас в моей Москве. В моей - вы слышите? - моей Москве! Я так хотел бы быть вам... ну, равно ответным. Вы понимаете?
И Анюшкин осел на землю.
- Анюшкин, вы же, в конце концов, человек. Так вот и... я, оказывается...
- Глеб! Я... действительно человек.
- Тогда почему вы меня не желаете понять? Чуть-чуть войти в мое сверхдурацкое положение?
- Глеб. Простите.
- С удовольствием. Но и с просьбой: не бросайте меня на свои эксперименты. Я не всегда герой. Иногда мне тоже бывает слишком больно.
Это было уже настоящей дружбой. И требовало настоящего, круто обменного закрепления. Глеб снял свои злополучные часы. Если честно, он их уже тихо ненавидел, - так пусть другого радуют! Анюшкин опешил: а он-то чем?
- А вы мне это самое ружье. Что от Котова осталось... Не насовсем: его Светлане отдам. Мне лучшего подарка и не будет.
- Да. Но это не мой подарок. То есть не мое ружье.
- Плевать. Ваш подарок - это моя исполненная прихоть. Да?
- Да... Да!
- Вот как хорошо! Хорошо, Анюшкин!
- Так... согласен.
А еще бы не так: дружба - это было то, что ему самому больше, чем Глебу, было необходимо для существования в этом вот глухом алтайском таежном кордоне. Ну не был же он простым обходчиком! И посуду он не мог просто так за хамьем мыть. И доедать их сыры и колбасы.... Он сам, как и Глеб, всегда, всегда понимал: "те" все вместе и пальца его не стоили. Не стоили!.. А посему - что им с Анюшкиным делить? Ну? Амбиции умников? Бессребреников? То-то. Они так в полном теперь равновесии...
- Глеб, а как вы с Филиным сошлись?
- Я оценил ваши проверочки.
- Что? Неинтересно получилось?
- А вы опять за свое: я живу не из соображений любопытства! Мне за последние годы уже достаточно впечатлений. До пенсии.
- Нет. Я все же думал...
- Правильно думали: я оказался очень интересен вашему Филину. Он меня всего прощупал. Чувствительно. А поскольку я это все-таки вытерпел, то он меня пригласил в баньку. Ночью... "Свои только будут!" Кто эти "свои"?
