— Совершенно верно, — согласился Руис и закрыл глаза. — Несчастный продиктовал свои расчеты будучи тяжело больным. Я уже не помню, кто оказался тогда возле его смертного одра.
— Я не смогу решить эту задачу один, — признался Валентин Юльевич. — Не обратиться ли за помощью… Пригласим сюда другого ученого, будем работать вместе.
— Вы сказали величайшую глупость, — резко оборвал его Руис. — Ключ важного открытия в ваших руках, разве можно доверять его еще кому-то? Или вам безразличны слава и награда?
— Я об этом не думал.
— Странный вы человек, — усмехнулся Рунс. — Впрочем, не будем обострять отношений. Я хочу услышать, что же означает это «кое-что», достигнутое вами?
Валентин Юльевич рассказал: производя многочисленные опыты, он пришел к мысли, что путь, указанный расчетами и формулами умершего ученого, не может привести к созданию сколько-нибудь прочного сплава, это — путь скорее к разрушению металлов.
— О! — воскликнул Руис и замолчал. А потом тихо спросил: — Вы можете показать хоть несколько крупиц того, что получили?
— Нет, — ответил Валентин Юльевич. — Но в моем представлении это что-то сыпучее, из чего нельзя сделать прочного покрытия космического корабля.
— Продолжайте, продолжайте работу, мистер Шкубин, она должна принести успех, — сказал Руис, оживившись. — Я полагаю, сыпучая масса может служить компонентом сплава, впрочем не мне об этом судить. Доведите дело до конца, мистер Шкубин. Вас ждет слава!
— Но одному, без помощника, очень трудно. Приходится все готовить своими руками, — сказал Валентин Юльевич.
— Возьмите себе лаборанта, — разрешил Руис. — Только главного не доверяйте. И не жалейте денег на опыты, приобретайте любую аппаратуру. Я пока еще могу вести денежные расчеты.
Руис сам налил себе вина, выпил, поговорил о погоде, о предстоящих выборах на его родине и уехал.
К удивлению Валентина Юльевича, встреча эта прошла много лучше, чем он предполагал.
Профессор Дольц был единственным здесь ученым, которого знал Валентин Юльевич. Они изредка встречались в городе, но друг у друга не бывали. Только однажды профессор побывал у Шкубина и похвалил его лабораторию. У них могли бы установиться хорошие, дружеские отношения, если бы профессор проявил инициативу, но он лишь в крайних случаях обращался к доктору Шкубину, и это касалось главным образом проведения различных анализов, чего профессор не мог сделать у себя.
Валентин Юльевич был польщен, когда Дольц попросил его произвести анализ материала, который, возможно, представлял собой остатки сгоревшего болида. Он назвал час, когда может прийти помощник профессора, и в четыре часа увидел с веранды, как к дому подходила молодая женщина, высокого роста, красивая, с удивительными светло-дымчатыми волосами. Типичная немка, запечатленная на картинах многих художников. Валентин Юльевич поднялся с шезлонга.
