Это не мог быть никто другой, как Элоиза Таубенек, которой советница отводила теперь такую важную роль. Да и неудивительно, что бабушке совсем «вскружило голову это знакомство», как выразилась в Берлине тетя Софи. Перспектива назвать своей невесткой племянницу герцога, хотя бы и дочь от неравного брака покойного принца Людвига, превосходила все самые смелые желания госпожи советницы. Можно ли было вынести такое сверхъестественное счастье?
Старуха сидела теперь в торце стола с выражением блаженной гордости на лице; почти набожно сложив руки, она не сводила глаз с белокурой красавицы, сидевшей рядом с ее единственным сыном, который, быстро продвигаясь по службе, достиг в двадцать девять лет уже звания ландрата.
Злые же люди уверяли, что не будь известной девицы Элоизы фон Таубенек, никогда бы не получить господину ландрату Маршаль, несмотря на свои действительно выдающиеся способности, такого высокого назначения. Да, на свете много злых языков – закончила тетя Софи свои сообщения, с сожалением пожимая плечами, но глаза ее при этом плутовски смеялись. Впрочем, Герберт стал действительно важным господином, ему идет занимать высокий пост и знаться только с равными себе.
Да, он похорошел и стал настоящим дипломатом с аристократической самоуверенностью в тоне и манерах. Если бы она с ним где-нибудь нечаянно встретилась, то, наверно бы, не узнала, не видев его так давно, пожалуй, целых семь лет. Теперь, когда у него была красивая темная борода, из презренного студента он преобразился в господина ландрата, который к тому же намеревался жениться.
При входе в галерею раздавался довольно громкий гул многих голосов, между которыми можно было различить, как ей показалось, милый суровый голос дедушки. С появлением лакея оживленный разговор стал тише, потом послышался один приятный, хотя и несколько слишком низкий женский голос, с какой-то властной снисходительностью отвечавший на вопросы. Маргарита не могла видеть говорившую, но поняли, что она должна была сидеть по правую руку от папы, тогда как фрейлейн фон Таубенек сидела по левую сторону от него.
Невидимая дама стала мило и интересно рассказывать об одном приключении при дворе, прерывая себя иногда словами: «Не правда ли, дитя мое?», на что красавица Элоиза сейчас же равнодушно отвечала: «Конечно, мама». Значит, сидевшая около папы дама была баронесса фон Таубенек, вдова принца Людвига. У папы был такой гордый вид – от мрачной меланхолии, которая пугала дочь при каждом их свидании, не осталось и следа на его красивом, хотя и сильно постаревшем лице. Видимо, не одна бабушка восторгалась лучами счастливой звезды, взошедшей над их домом.
