— Да что же это такое? — В её голосе послышалась мука. — Ты что, поссориться хочешь?
Лена на секунду отвернулась, как будто ей срочно понадобилось глянуть на трамвайную остановку. Когда она вновь глянула Жене в глаза, голос уже был спокоен.
— Это тебе тоже твои голоса наговорили? А про тебя что они говорят? Или в Грозном влюбиться невозможно?
— Нет, голос про тебя ничего не говорил. Это я сам.…Прости. А про меня, про меня непонятно.
— Непонятно, влюбишься или нет?
— Да нет, Лена, нет! Я чувствую — там речь идёт о чём-то другом. О помощи какой-то… Ладно, ерунда это всё, проехали! — Женя тихонько прикоснулся к её щеке, провёл пальцами по шее и, ощутив, как вздрагивает гладкая кожа, понял, что тревоги больше не осталось. Лена смотрела на него распахнутыми глазами, они были как её улыбка. И губы были полуоткрыты. Тогда Женя наклонился и бесконечно осторожно коснулся её губ своими.
Их было двое.
Женя оторвался от её губ. Несколько мгновений они стояли молча, глядя друг другу в глаза и, наверное, последний раз почувствовали счастье. Они этого ещё не знали. Потом Женя глубоко вздохнул, наклонился и поцеловал её снова.
В небольшой церквушке на улице Ленина зазвонили колокола. Звон, томительный и умиротворяющий, прошествовал по улице, накрыл почти совсем уже зелёный клён и двух то ли детей, то ли взрослых под ним.
— Какая хорошая примета! — улыбнулась Лена.
— Колокола звонят к обедне, то есть к обеду, — объявил Женя, — а они дело знают туго!
— И молчит! — воскликнула она и полезла в сумочку. — Погоди, у меня же шоколадка есть для голодающих. Во! Держи!
— Это разве еда? — уныло глядя на прямоугольник «Гвардейского», протянул Женя. — Впрочем… — отломил половинку Лене.
Женя разом заглотил свою пайку и стал демонстративно следить, как Лена аккуратно откусывает маленькие кусочки. Лена засмеялась, протянула ему микроскопический кусочек. Женя слизнул его с руки и закатил в восторге глаза.
— Жень, а почему ты на вечер идти не хочешь?
— А чего я там не видел, — рассеяно ответил он, не сводя глаз с шоколадки. Куча людей, тебя все будут приглашать, а я сойду с ума от ревности и похудею. Не хочу на вечер — хочу зажиматься, целоваться и …
— Стоп! На ещё кусочек, остынь. Зажиматься, как ты изволишь выражаться, можно и под музыку. И целоваться можно — в щёчку.
— Фи! Как ты долго ешь! Я не хочу в щёчку! — объяснил Женя. — Не хочу мимоходом. И вообще — не хочу стоя. Я хочу сидя, а ещё лучше лёжа, как древние греки!
