«Убежит!» — подумала она и, плотно прикрыв дверь за собой, повернула дважды замок.
Ксаня испустила дикий крик, вырванный из груди ее злобой.
— Заперла-таки! — сорвалось с ее уст, и, не помня себя от гнева, она ринулась на пол и громко завыла в голос тяжелым и резким воем дикарки…
Глава VIII
Новая жизнь. — Враг
— Вот так цаца! И откуда такая?
Голос, произносивший насмешливо эти слова, звенел над головой Ксани, но откуда — в первую минуту она не могла разобрать.
Ксаня вздрогнула от неожиданности.
Она стояла в густом кустарнике, укрытая со всех сторон от любопытных взоров. На ней был странный костюм: ярко-красная шелковая юбка, малиновая рубашка и голубой лиф из тончайшей кисеи, опоясанный золотистым шарфом. В распущенных волосах запутались, как бы случайно, цветы гвоздики алой как кровь. Масса бус, лент и всевозможных металлических украшений звенела на ее смуглой шее. Весь наряд был ярок, пестр и криклив. Но лицо хранило выражение угрюмого недовольства.
— Ну, и нарядили же тебя! Господи Боже мой! Совсем-совсем эфиопская царица!.. Но наряд-то нарядом, а отчего же волосы-то распустила? В бане, что ли, была?
— Господи Боже мой! И чего это они тебя в чучело преобразили? — снова зазвенел голос.
Ксаня подняла голову.
Оседлав толстый сук развесистой ивы, весь укрытый ее зелеными ветвями, сидел Виктор.
— Фу-ты! Ну-ты! Ножки гнуты! — отфыркивался мальчик, — да выйди ты в таком виде на улицу, тебя первый бык забодает.
— Вот и я то же думаю! — угрюмо вымолвила Ксаня.
— Так скинь это тряпье! Ведь в глазах рябит на тебя глядючи, — не унимался мальчик.
— То-то скинь, а графиня? Она с меня картину пишет в этом тряпье! Это еще что! Цветами всю закидает и заставит сидеть, не двигаясь, часа два. Разве весело? Ей может быть, а мне нет. Она себе мажет кистью по полотну: раз, два, раз, два. А я сиди, как угорелая кошка, глаза выпуча! Эх-ма! И так каждый день!.. В этом-то тряпье еще ничего, хоть свободно, руками, ногами дрыгаешь. Но когда мамзеля эта самая в корсет меня затянет, вот тут уж совсем беда. Дышать нечем. А тут еще сиди, глаза выпуча, корча барышню… Не могу я! — с отчаянием заключила она.
— Не могу, это легче всего сказать. Не могу, а я могу! — острил Витя. — А ты придумай как бы «могу» научиться.
— Убегу я! — сурово шепнули губы Ксани.
— Куда?
— В лес.
— Б-э-э!.. Тебя Норов быстро снова сюда приведет. При моем отце у него с графом-то разговор был. Они с графом условились насчет тебя, чтобы ты, значит, в полное владение к ним, к графам, поступила. Вернет тебя Норов, как пить дать. И еще за косы оттаскает. Помяни мое слово.
