— Профессионально сработано, чего там! — одобрил Володя, стряхивая со лба пот широкой лапищей. — В центре города ментов положили и хоть бы хны. Вот это работа! Давай за тех ребят… Хоть кто-то ментам отомстил за нас…
Зазвякало стекло.
Валентина снова подала тарелки с жареной печенкой. Бедром отпихнула привалившегося к ней плечом Володю — тот уже падал из-за стола, перебрал. Но языком еще ворочал.
Высказался и отец:
— Думаю, один их кто-то положил.
— П-пачему один? — дернулся Володя. — Ментов же двое было.
— Если жахнуть из двух стволов… — загадочно как-то протянул отец и посмотрел на Павла. Тот выдержал взгляд, не стушевался и не отвернулся.
— Главное, язык за зубами держать. Никому ни слова! Хоть через год, хоть через два, а вякнет человек — пропадет.
— Ну а на хера он эти пушки у ментов забрал? — снова заговорил Володя. — Че с ними делать-то? Опять ментов мочить? Новых? У тех пушки отымать?
За столом началась новая дискуссия. Гудели все разом, шумно обсуждали животрепещущую для бывших зеков проблему: что делать с пушками?
Вачентина, кончившая возиться со сковородками, присела к столу, сказала с сердцем: «Да что вы все про ментов этих? Ну убили и убили, что ж теперь. Налей-ка мне, муженек. А то сам в сиську уже пьяный, а жена как стеклышко. Ха-ха-ха…»
Павел пригубил из своего стакана, поднялся.
— Я там в сарае ключи от мопеда возьму, — сказал он, обращаясь к отцу. — Да и движок гляну. Покупатель, кажется, нашелся, пацан один, спрашивая запчасти. Тысяч пятьдесят обещали.
— Что так мачо? — отец поднялся, поддернув сползающие на слабой резинке трусы, пошел проводить Павла до двери.
— За новый на рынке восемьдесят дают, а уж за наш…
У самых дверей отец, обняв Павла за шею, приглушив голос, сказал:
— По уму, Пашок. Главное… ни гуту. Понял?
«Знает про сумку? — Койот напрягся. — Пистолеты видел?!»
— Ты о чем? — спросил как можно равнодушнее.
— Да я так, Пашок. Вообще. Говорю, что жить надо осторожно. Сделал дело и сиди молчи. Целей будешь. Ладно, иди.
Койот пошел. Копался в сарае с мопедом, заброшенным еще после школы, чутко прислушивался к шагам — не идет ли кто?
Стемнело. Он зажег фонарь. Электрический свет мягко плавал по убогим внутренностям сарая, освещая то ребра двигателя мопеда, то темное оконце, то разбросанные на полу ключи.
Проверившись (выглянул из приоткрытой двери), Койот разбросал в углу сарая хлам — обломки стульев, ржавые ведра, старую обувь…
Сумка с оружием была на месте. Но ощущение, что кто-то видел ее, копался в ней, не проходило.
