Обильный ленч растянулся на два часа, в течение которых Мартин и Аль-Хоури говорили только по-арабски. Потом Мартин вернулся в штаб-квартиру войск специального назначения. Он понимал, что ему предстоит многочасовой инструктаж, после которого он будет готов отправиться в Эр-Рияд с новым паспортом, в котором будут уже проставлены все визы и чужая фамилия.
Мистер Аль-Хоури задержался в ресторане и подошел к телефону, висевшему на стене возле мужского туалета.
– Все в порядке, Стив. Его арабский идеален. В сущности, я не могу припомнить, чтобы слышал что-то подобное. У него не классический арабский, это даже лучше с вашей точки зрения. Уличный язык со всякими проклятьями, слэнгом, немного сдобренный жаргоном… нет, совершенно никакого акцента… да, он вполне сойдет… где угодно, на всем Среднем Востоке. Не за что, старик. Был рад тебе помочь.
Через полчаса Аль-Хоури уже сидел в своем автомобиле и ехал по автомагистрали М4, возвращаясь в Челтенем. Тем временем Майкл Мартин позвонил в Школу востоковедения и африканистики, ту, что размещалась возле Гауэр-стрит. Тот, кому он звонил, снял трубку сам, потому что во второй половине дня у него не было лекций, и он мог заняться любимой наукой.
– Привет, братишка, это я.
Майку не было нужды представляться. Еще с тех пор, когда они вместе учились в багдадской приготовительной школе, он всегда называл младшего брата «братишкой». На другом конце линии раздался удивленный возглас:
– Майк? Где ты, черт тебя побери?
– В Лондоне, в телефонной будке.
– Я думал, ты где-то возле Персидского залива.
– Прилетел утром. Скорее всего, вечером опять улечу.
– Слушай, Майк, не соглашайся. Это я во всем виноват… Мне бы держать язык за зубами, а я, идиот…
Старший брат басовито рассмеялся:
– А я-то думал, почему эти типы вдруг так заинтересовались мной. Пригласили тебя на ленч, да?
– Да, но мы говорили о чем-то другом. А потом у меня неожиданно сорвалось с языка… Слушай, ты не обязан соглашаться. Скажи, что я ошибся…
– Слишком поздно. Я уже согласился.
– О Боже… – Младший брат, заваленный трудами по средневековой Месопотамии, был готов расплакаться. – Майк, умоляю, будь осторожней. Я буду за тебя молиться.
Майк на секунду задумался. Да, Терри всегда был немного склонен к религии. Наверно, он и в самом деле будет молиться.
– Хорошо, братишка. Встретимся, когда я вернусь.
Майкл повесил трубку. Рыжеволосый ученый, всю жизнь восхищавшийся своим братом-героем, обхватил голову руками.
