– Что вы имеете в виду?
– Как вы откровенно сказали, все это – игра, которой суждено продлиться месяц, другой, третий, а затем пьеса навсегда будет снята со сцены, а исполнители ролей выгнаны, без малейшей надежды вновь участвовать в спектакле.
Она несколько повысила голос:
– Им станет ясно, что никогда-никогда больше не придется наслаждаться волшебством и очарованием столь величественного действа. И они будут несчастны! – легкая дрожь появилась в голосе Аджанты, когда та произносила последние слова.
Она посмотрела на маркиза. Очевидно, он не принял во внимания этого обстоятельства и теперь сидел весьма озадаченный. Перейдя на серьезный тон, маркиз произнес:
– Я понимаю, о чем вы говорите, Аджанта. Я обещаю вам, что постараюсь зря никого не обидеть. Но, как вы знаете, в жизни есть вещи, которых избежать невозможно.
– И от которых мы пытаемся уберечь тех, кого любим.
Маркиз не ответил, но понял, что есть над чем подумать. В это время в гостиную вернулся священник с огромным фолиантом, раздобытым в библиотеке.
* * *
События следующего дня следовали одно за другим со столь лихорадочной скоростью, что времени на обдумывание происходящего не оставалось. Маркиз не мог улучить ни мгновения для того, чтобы наедине побеседовать с Аджантой.
После завтрака подали лошадей для прогулки. Несмотря на то что на Аджанте было домашнее, выношенное платье для верховой езды, она не обращала внимания на то, как выглядит: представилась возможность ехать на прекраснейшей лошади. Рядом с ней покачивалась в седле ошалевшая от восторга Чэрис.
Дэрайс отвели к загону, чтобы та попробовала покататься на каждом из двух пони и выбрать того, какой ей больше понравится. Когда Дэрайс сказали, что пони ей отдадут насовсем, то девочка заплакала от счастья:
– Я всегда мечтала о пони, Аджанта, и вот теперь он у меня есть, – проговорила она сквозь слезы.
Она потянулась к маркизу, и он поднял ее на руки:
– Если ты плачешь из-за пони, то я распоряжусь забрать его, – сказал он.
– Я всегда плачу, когда очень счастлива, – объяснила Дэрайс.
– Значит, ты смеешься, когда случаются неприятности, – предположил маркиз.
Она улыбнулась ему сквозь слезы:
– Я не делаю все наоборот.
– Делаешь, если плачешь, когда должна скакать от радости.
– Я лучше вскочу на моего пони, – сказала Дэрайс, прыгнув в седло.
Проводив конюха, уводившего пони с Дэрайс верхом на нем, они уселись на своих лошадей и направились в парк.
– Вы обе, похоже, будете замечательными наездницами, – заметил маркиз.
