Бородач послушно куда-то смылся, быстро вернувшись с довольно потрепанной и обшарпанной гитарой, а на их столе появилось еще несколько объемных кувшинов.
— Такая сгодиться? — спросил бородач, протягивая эльфийке гитару. — Других не держим…
— Ничего, с пивом потянет, — рассеяно отозвалась девушка, старательно настраивая видавший виды (и большие драки) инструмент непослушными пальцами.
— Ну что, народ, — Айво усадил бородача за их столик и налил всем выпить, — гулять, так гулять!
Лира чокнулась со всеми, бодро выпила, закрыла глаза и начала играть. Непослушные пальцы с поразительной легкостью перебирали знакомые с детства жесткие струны, голос звенел в откуда-то взявшейся тишине, а когда песня закончилась, вокруг загремели стулья и послышался одобрительный гул громких аплодисментов.
— Чудо, давай нашу! — Айво придвинулся к ней ближе, отчаянно стараясь не свалиться со стула.
Лира открыла глаза и обнаружила, что выпивающий народ побросал свои столики, и расселся вокруг них на стульях или на полу, вооружившись арситом, а гуляющие на улице удрали от костров и заглядывали в окна, облокотившись о подозрительно трещавшие деревянные подоконники. Заглядывали и с самым внимательным видом, на который только были способны, слушали.
— Нашу, так нашу! — догадавшись, о чем речь, охотно согласилась девушка, и с чувством запела ту самую лесную песню, которая совершенно случайно всплыла в ее памяти прошлой ночью, возле костра.
Запела и словно снова перенеслась на ту далекую призрачную поляну, очутившись среди вековых древесных стволов, в родном племени… Неожиданное видение вновь растревожило память, разбудив память о дедушке. Как же давно она его не видела и как сильно соскучилась! Теплое воспоминание о единственном родном существе скользнуло по щекам легкими прозрачными каплями соленых слез, и Лира непроизвольно посвятила эту песню ему, пообещав себе, что обязательно доберется до Магов, живи они хоть в самой преисподней.
Когда отзвучали последние аккорды, и затих ее негромкий нежный голос, Лира открыла глаза, вытерла случайные слезы платком, который ловко подсунул все понявший оборотень и увидела уже знакомую картину: подвыпивший народ находился в пьяном ступоре, явно размышляя проблемах земного бытия, а Соло отчаянно прятал горящие бархатные глаза и печальную улыбку.
— Ну, ты даешь, подруга! — с уважением сказал бородач, с умным видом потирая подбородок и пытаясь не свалиться со стула. — Давай еще что-нибудь сыграй, надо народ в себя приводить. А то он, понимаешь ли, расфилософствовался тут…
