- Ночью снимать нельзя. - Барри осекся, но было уже поздно. Он тут же понял, что выдал себя с потрохами и проклинал себя за подобную глупость. Черт возьми, да кто вы такой?
- Тот, кто пользуется особой пленкой, - отвечал голос. - Это специальная пленка с высокой светочувствительностью, снимать на которую можно даже при свете фонарей. Хочу предложить тебе сделку. Я продам тебе фотографию и негатив, с которой она была отпечатана. А чтобы ты не сомневался, то можешь сам взглянуть. Я звоню из телефона-автомата, что неподалеку от твоего общежития. Так что я могу тебе её показать.
- А как же. Таких пленок не бывает. - Однако, на деле он совершенно не был уверен в этом. Сам он никогда не интересовался фотографией и плохо разбирался в подобных вещах. - Поверю только когда сам увижу.
- Тогда давай встретимся через пять минут на спортплощадке. Под трибунами.
- Идет, - согласился Барри. - И лучше тебе не опаздывать. - Он положил трубку на ручаг и обернулся к дожидавшимся приятелям. - Все, можете звонить.
- Ну, ты даешь, - сказал один из них. - Если бы я разговаривал со своей телкой таким тоном, он бы меня застрелила!
Странно, думал Барри теперь, что он сказал тогда именно эту фразу, оказавшуюся пророческой. Крепко зажмурившись, он думал о том месте на кровати, где находились его ноги. "Они на месте", - сказал ему врач, и они действительно были там, где им и надлежало быть, ибо он видел их очертания под одеялом.
Вот ты, значит, какой, Рей Бронсон! Ему хотелось закричать во все горло. Ворвался сюда - пытался запугать меня - угрожал! Ведь ты пришел сюда лишь для того, чтобы поглазеть на меня, не так ли? Еще бы! Ты пришел получить информацию, нужную тебе для того, чтобы спасти свою собственную шкуру. И ты её получил, но это оказалось совсем не то, что ты ожидал, не так ли? Что ж, может быть со временем ты и дойдешь до всего своим умом. Но только на меня не рассчитывай. Я не собираюсь тебе помогать. Я тебе ничем не обязан.
Так что сами шевелите мозгами - ты, Джулия и Хелен. Я дам вам достаточно пищи для размышлений, будет чем занять себя долгими вечерами. Что ж до меня, то я буду болтать в свое удовольствие с хорошенькими медсестрами, которые будут выносить из-под меня горшки и терпеть аудиенции собственной мамаши. И этих занятий мне хватит до конца жизни!
Мысли в голове перепутались, превращаясь в один огромный ком, рвавшийся наружу безмолвным криком, и в конце концов горячие слезы побежали по его щекам.
