Перед графом благодаря ее стараниям скоро замаячила перспектива стать помощником придворного шахматиста.
Особенно дама Аксеваназ просила Томо перестать якшаться.
Дон Салевол всё понял и исчез, пожелав удачи. Дон Ценокан всё же настаивал на тайной встрече.
…Граф Томо в тот вечер скучал во дворце. Дама Аксеваназ оставила его возле столика, за которым сидели несколько разукрашенных придворных, а сама куда — то испарилась. Граф Томо, лениво облокотившись на инкрустированную ракушками колонну, прислушался к разговору. Аристократы держали в руках по вазочке с вареньем и ели его узкими золотыми вилочками.
— Выпустил играющего — залез в свой карман, — сказал юноша в желтом парике, поддевая вилочкой блестящую от сиропа вишенку.
— Взятку сносить — без взятки оставаться, — ответил дядя с черной родинкой над бровью, и все легко рассмеялись. Беседа оживилась, заговорили все:
— Не сумел сдать — пять на верх!
— При чужом ходе на мизере — восьмерка твой враг.
— Приглашен в темную — береги длинную масть.
— За игру без сноса — на верх без двух?
— На распасах возьми свои…
— Иначе возьмешь и чужие!
Граф Томо с тоской подумал: «Никогда не овладеть мне дворцовым жаргоном!».
И горечь заставила его немедля покинуть дворец Сира И, не дожидаясь дамы Аксеваназ.
По дороге домой он назло Аксеваназ зашел к дону Салеволу. Но тот оказался в рейсе.
Томо потерянно и подавлено шел по главному тахрабскому проспекту Широченному. Догоняющие шаги заставили графа оглянуться. К нему бежал дон Ценокан.
— Я уж и не надеялся, — отдышавшись, сказал Ценокан. — Пойдем, приглашаю на прогулку.
— В полночь? — удивился Томо.
— В парк, — улыбнулся дон Ценокан.
Граф Томо никогда еще не гулял по ночному парку. Когда они вступили на хрустящий песок аллеи, тахрабские звезды стали почти не видны из-за сосен, елей и прочих растений. Дон Ценокан шагал, заложив руки за спину, и время от времени поглядывал на графа Томо. Тот старался не думать о криминальном прошлом своего спутника и не знал, как повести разговор в непринужденной манере. Дон Ценокан тоже молчал и никак не помогал Томо избавиться от неловкости. Они приближались к дикой части парка, где сырые овраги можно было пересечь по огромным чугунным трубам, а по дну некоторых — глубиной с настоящее ущелье — лились неизвестные потоки когда-то полноводных и диких, а ныне скованных и обмелевших рек.
У берега одной из рек дон Ценокан вдруг резко обернулся и нарушил молчание.
— Я хочу показать нечто для меня важное, — сказал Ценокан. — Но для этого надо перебраться через поток.
