Он не ответил на приветствие, а поманил меня пальцем с таким видом, как будто я не уезжал на месяц, а уходил за хлебом в булочную. Мне сразу же не понравился его вид — радостный и взволнованный — моя интуиция работала лучше, чем рассудок. У меня даже что-то екнуло под ложечкой.
Однако я подошел.
— Гляди! — сказал он.
Я осторожно заглянул в микроскоп, боясь увидеть какое-нибудь новоизобретенное чудовище. В прозрачно-голубоватом круге лежала коричневатая палочка. Она была недвижимая, безобидная на вид, я немного успокоился.
— Видишь палочку?
— Вижу, конечно,— ответил я.
— А ты когда-нибудь такую встречал? Я вновь пригляделся к бактерии. Форма ее показалась мне незнакомой.
— Похожа на палочку пневмонии,— заметил я.
— Это не она.
— Я не говорю, что она. Я говорю — похожа.
— Ничего ты не смыслишь в бактериях, — заявил Тим. — Это совершенно новый вид. Я его вывел сам. Культивировал палочку лягушиного коклюша.
Меня будто кто отпихнул от микроскопа — так быстро я от него отскочил. Нет, вы только подумайте!
— Не бойся! — ухмыльнулся Тим.— Она безвредная. За время культивации потеряла свои ядовитые свойства. Зато приобрела новые. Она теперь питается воздухом.
— Как воздухом?
— Очень просто. Поглощает из воздуха кислород, влагу, еще что-то, я не уточнил, и растет. Даже размножается. Как полагается порядочной бактерии, делится пополам. Да, я вот тебе сейчас покажу — ахнешь!
Не вставая с места, Тим протянул руку, стащил о полки большую стеклянную банку, с притертой крышкой. Он чуть не уронил ее на пол, но вовремя подхватил и поставил передо мной на стол.
Половину банки занимала странная коричневатая масса, очень похожая на плесень. Вид ее показался мне отвратительным.
— Гляди!
Тим поднял крышку.
Пахла эта мерзость еще отвратительней.
— Фу! — невольно откачнулся я.
— Чего — фу?
— Воняет.
— Воняет? — Тим посмотрел на меня презрительно, — Ты медик или кто? Обыкновенный запах, метан, углеводороды — нормальные продукты обмена живой клетки... Воняет! Институтка ты, а не микробиолог.
Конечно, можно было ответить Тиму, чтобы он оставил институток в покое, так как наверняка знал о них меньше, нежели о микробах. Но мне не хотелось лить масло в огонь.
Тим сварливо ожидал возражений.
Я молчал.
— Ладно,— сказал он.— Хоть ты и дерево...
Мне опять удалось промолчать.
— Тогда смотри! — Тим показал на банку.— Внимательно смотри.
Я пригляделся и заметил, что плесень в банке, после того, как Тим открыл крышку, начала вспучиваться, поверхность ее — вначале гладкая — медленно вздувалась бугром, как поднимающееся тесто.
