Один и тот же отказ нести бремя кризиса объединяет сегодня многих протестующих. В Латвии общая ярость обрушилась на суровые меры правительства: массовые увольнения, сокращение социального обеспечения, сокращение заработной платы в государственном секторе - все это для немедленного получения кредита от МВФ (нет, ничего не изменилось). В декабре в Греции беспорядки спровоцировала полиция, расстрелявшая пятнадцатилетнего подростка. Но что же способствовало продолжению протеста, почему вслед за студентами поднялись крестьяне? Это всеобщая ярость, вызываемая антикризисными мерами правительства: банки получили денежную помощь в размере 36 миллиардов долларов, тогда как рабочим урезали пенсии, а фермеры больше ничего не получают. Несмотря на неудобства, которые вызвало блокирование дорог тракторами, 78 процентов греков считают, что претензии фермеров вполне обоснованы. Так же и во Франции: последняя всеобщая забастовка, вызванная планами президента Саркози существенно уменьшить число учителей, была поддержана 70 процентами населения.
Возможно, нить, соединяющая данное всемирное социальное движение - это неприятие логики «чрезвычайной политики» (цитата польского политика Лешека Бальцеровича, описывавшего, как в кризис политики могут игнорировать законодательные нормы и проводить непопулярные преобразования). От таких трюков все устают, как недавно поняли в правительстве Южной Кореи. В декабре правящая партия попыталась использовать кризис, чтобы протолкнуть весьма спорное соглашение о свободной торговле с Соединенными Штатами Америки. Принимая за закрытыми дверями решение, ведущее к новым крайностям, законодатели заблокировались в кабинете, забаррикадировали двери столами, стульями и диванами, чтобы иметь возможность голосовать тайно.
Оппозиционные политики ворвались с кувалдами и электрическими пилами, организовали двенадцатидневное заседание парламента. Голосование было отложено, что дало большую свободу для прений - победа нового типа «чрезвычайной политики».
Здесь, в Канаде, политика дает меньше материалов для YouTube, однако и она остается богатой событиями. В октябре консервативная партия выиграла национальные выборы, причем на весьма непритязательной платформе. Шесть недель спустя наш премьер-министр, консерватор, раскрыл свою подлинную идеологию, представив законопроект бюджета, который лишал работников государственного сектора права на забастовку, отменял государственное финансирование политических партий и не содержал экономических стимулов. Оппозиционные партии отреагировали на это формированием исторической коалиции, которая была лишена возможности захвата власти только благодаря резкому приостановлению работы парламента. Тори вернулись с пересмотренным проектом бюджета: правые направления политики были исключены и добавлены экономические стимулы.
