– С раскаленной сковороды?
Она улыбнулась и отвернулась, глядя на горящий газ.
– Мне надо увидеть его.
– Я сказал Смедли, что навещу его еще в пятницу.
– Нет, у нас в пятницу присутственный день. – В глазах ее загорелась озорная искорка. – Главное преимущество того, что ты женщина, мистер Джонс, в том, что шеф-мужчина слишком стесняется вникать в подробности, если ты просишь отгул.
– Да. – Он осторожно кашлянул, смутившись сам.
– Так что оставайтесь-ка вы сегодня у меня.
– О, вряд ли это…
– Мои друзья говорят, что этот диван вполне удобный. Не думаю, чтобы мои соседи заметили что-нибудь, и, будем надеяться, цеппелины тоже не заметят. Хотя нет, цеппелинов сейчас почти уже нет – они перешли на эти большие бомбовозы. У меня есть треска, и картошкой снова торгуют, слава Богу. Если вы удовольствуетесь половиной трески, двумя картошинами и диваном, вы будете более чем желанным гостем.
– Вы восхитительно добры!
– Я очень благодарна вам, мистер Джонс, за ваш визит, – мрачно произнесла Алиса. – Расскажите, каким образом вам удалось выследить меня? Кстати, как вы обыкновенно организуете побеги из тюрьмы?
Среда принесла Смедли несчастье. И не одно, а целых три.
Что бы ни творилось на войне, это не особенно сказалось на работе Королевской почты, которая исправно доставляла корреспонденцию. Первые две беды пришли с утренней почтой. Мисс Алиса Прескотт по адресу в Челси «не значилась». Проживает ли Джонатан Олдкастл, эсквайр, в Дубах, Друидз-Клоуз, Кент, почтовая служба не сообщила, поскольку вообще не знала такого адреса.
Одной рукой, помогая себе ногой, Смедли изорвал оба письма на мелкие клочки, а потом расплакался.
Третье несчастье оказалась еще страшнее. Ему было приказано собирать вещи.
Он просил. Он умолял. Он рычал. Чертовы слезы как назло не шли – как раз тогда, когда были бы кстати. Одна мысль о Чичестере приводила в отчаяние. Это все равно что похоронить себя заживо. После смерти матери дом превратился в гробницу. Слуг сейчас днем с огнем не сыщешь – значит, он останется наедине с отцом. Хуже того, в следующую субботу ему исполнится двадцать один год, так что все его тетки, дядья и кузены соберутся поздравить вернувшегося с войны героя. Он будет дергаться и реветь в три ручья, и они все с ума сойдут, глядя на это.
– Таков приказ, капитан, – беспощадно заявил врач. – И потом, у нас не хватает коек, старина.
Его увольнение из армии будет действительно с момента, когда он явится во дворец получать медаль. До той минуты он числится в отпуске по состоянию здоровья. Следующий автобус в 12:10. Так вот!
