Возможно, когда его привезли сюда, он и не притворялся. Раненые, подобранные на передовой, как правило, в чертовски плохой форме. Одного путешествия на носилках уже достаточно, чтобы повредить человеку рассудок. Так что Экзетер, когда его привезли сюда, вполне мог оказаться и неспособным говорить – это Смедли сам дошел до перевязочного пункта и пытался пожать ру… а, ладно!
Экзетера привезли в среду. Он узнал Смедли. И если Бельгия чему-то и научила Смедли – так это распознавать страх.
Экзетер даже не попросил взглядом молчать – нет. Его взгляд его означал одно: «Я – тебя – не – знаю». Это немного обижало, но если уж он не доверяет своему старому приятелю, значит, он вляпался по уши.
Сколько он еще так продержится? Врачи ведь тоже не дураки; они распознают симулянта. Они перепробуют на нем все приемы: будут рявкать команды, подкравшись сзади, задавать неожиданные вопросы, как бы случайно оставлять на видном месте газеты…
Обдумав это, Смедли вспотел. Как долго может продержаться человек, не разговаривая? Это как одиночное заключение, но в толпе. Добровольный Ковентри? Ни разу не заговорить, ни разу не дать понять, что ты понимаешь других. Час за часом. День за днем. Это уничтожит человека. Если Экзетер еще не съехал с катушек, чертово притворство доведет его до этого. Притворяясь психом, он рехнется на самом деле!
Смедли вдруг сообразил, что давно уже не плакал, даже не дергался. Он просто лежал, думал и мечтал о бычке. Загадка Экзетера дала пищу его уму, изрядно заняв его.
Он ощущал странное нервное напряжение, не такое уж неприятное. Самому ему ничего такого особенного не грозило. Черт, да он может выкрасить лицо зеленым или отплясывать на рояле, и максимум, что с ним сделают, – это допишут пару строчек в больничной карте.
Кому угрожает опасность – так это Экзетеру. Если кто-нибудь заметит, что Смедли проявляет интерес к загадочному пациенту, не так уж сложно будет сложить два и два, чтобы получить четыре. И если кто-нибудь проследит до Фэллоу, песенка спета. Возможно, именно поэтому Экзетер держит рот на замке, вместо того чтобы придумать какую-нибудь убедительную байку. Да его выдаст одно произношение. Передайте дело профессору Хиггинсу, и он по двум словам определит: «Фэллоу».
Смедли проснулся в холодном поту, с трудом подавив вскрик. Он уснул! Без таблетки! Ничего себе! В первый раз с тех пор, как… а, ладно. Справа от него храпели, слева от него храпели – прямо-таки грохотали. Значит, он все-таки не кричал вслух. Он уснул! Может, он начинает выздоравливать, хоть немного? Ну пожалуйста. Боже!
