В бане Светорада и впрямь пробыла долго. С остервенением терла себя скребком, будто действительно хотела содрать с кожи чужие прикосновения, потом обливалась из ушата холодной водой и вновь забиралась в парилку. Стема даже заглянул, опасаясь, как бы она не угорела, но Светорада гнала его прочь. А ночью, когда он пришел и лег рядом, она отодвинулась. Сейчас даже близость с мужем была для нее наказанием. И то, что он так добр и милостив к ней, только усугубляло в ее глазах собственную вину.
Когда она заснула, Стема еще долго лежал, размышляя. Он понимал, что ее разговоры о чести были не простым нытьем, что для рожденной в княжеском тереме Светорады это очень много значит. И понимал, что ее честь – их честь! – должна быть восстановлена, если он не желает, чтобы его Светка шарахалась от него, будто пугливый зверек. И еще он понял, насколько сильно любит жену. Ибо ее радость делала его счастливым, а ее горе и печаль превращали его душу в сплошную открытую рану. И раз он взял на себя ответственность за Светораду, только он и должен исправить то, что случилось.
Утром, когда жена еще спала, Стема стал тихо собираться. Обулся в сапоги с металлическими бляшками, будто драконьей чешуей облепил ноги до колен, надел и зашнуровал свою куртку из буйволовой кожи с металлическими пластинами, достал островерхий шлем с прикрепленной сзади бармицей.[92]
Когда к Стрелку приблизился Скафти, озадаченный его приготовлениями, тот спросил, почти не глядя:
– Пойдешь со мной?
Скафти кивнул, видя по суровому лицу приятеля, что тот на что-то решился. Добавил так же, что шаманку он сам уже повелел изгнать из окрестностей Ростова, причем лично отобрал у нее кое-что – варяг протянул Стеме тонкую золотую цепочку с огненно-алым рубиновым кулоном.
– Никак у твоей жены сцапала, – заметил он.
Стема только кивнул, передав украшение Гуннхильд и попросив отдать его Свете, когда та проснется. А еще Стема был тронут, когда Руслана сказала, чтоб Света сегодня с ее Взимком понянчилась. Сегодня, дескать, много дел по хозяйству, а у нее на душе всегда спокойно, когда жена воеводы Стрелка с малышом сидит. Стемка взглянул на молодую женщину с благодарностью. Сам понимал, что у Русланы, благодаря хозяйственной и властной Гуннхильд, редко бывает столько дел, чтобы с сыном не заниматься, но ей, наверное, хотелось отвлечь Светораду от горестных мыслей и показать перед всеми, что она по-прежнему наделяет своей милостью принятую в род. С детьми княжна всегда просто расцветала. Родила бы она ему, что ли?
