Вечером на берегу Неро собралась внушительная толпа. Из окрестных селений явились мерянские шаманы, но держались в стороне, с независимым видом поглядывая на вышедших из чащи волхвов в чистых светлых одеждах. По обычаю все сначала наблюдали за требами. Путята не поскупился выставить для жертвоприношения крепкого мерина из своей конюшни, купцы торгового ряда, скинувшись, приобрели круторогого вола для заклания, а кожевники овец привели. Все одно после сами же полакомятся жертвенным мясом ради здоровья и благополучия.
Угощения и впрямь хватало. Меды и наливки кружили головы, веселые песни поднимали настроение. Когда стемнело и от вод Неро потянуло сыростью, только ярче запылали костры на берегу. Смех, песни, хлопки, веселые оживленные голоса, освещенные кострами лица – все это вызывало у собравшихся праздничное возбуждение. А там и гусельки забренчали, рожки загудели, в бубны ударили, и вскоре песни сменились хороводами и танцами. Главный же хоровод повели вокруг большого соломенного чучела в венках и зелени, изображавшего того самого Купалу, которого в разгар празднества должны поджечь, чтобы свет его огня отменил запрет на купание в зачарованных водах. До того же момента нельзя – нечисть не позволит и утащит.
Светорада сидела среди скандинавок усадьбы Большого Коня. Держалась степенно, хотя глаза ее так и блестели, когда смотрела туда, где шли пляски. Ах, как же ей хотелось… Нельзя. Стемка вон не приехал, а она так ждала его. И что же ей теперь, и на празднике повеселиться нельзя? Светорада только вздохнула, когда Гуннхильд и Асгерд повели в сторону усадьбы недовольную Бэру и остальных своих женщин. Жене воеводы они не смели приказывать, да и Верена осталась. Веселая и хмельная, она обнимала Светораду, а на подошедшего к ним Усмара замахала рукой, отгоняя. Но Усмар держался приветливо, подсел к ним, расправляя складки своего нарядного, сверкающего бисерными нашивками кафтана. Светорада испытывала к нему некое жалостливое равнодушие.
Тиун принес с собой бутыль с запечатанной пробкой, откупорил и, налив немного в чашу, протянул Светораде.
– Изведай заморского зелья, красавица!
Это оказалось вино, сладкое и густое, пряно пахнувшее какими-то неведомыми травами. Княжна Светорада такое только в отцовском тереме и вкушала. Потому и посмотрела на тиуна удивленно:
– Где раздобыл такое? Не иначе ромейское?
– Угадала, красавица, – усмехнулся тот. – Мне его мытник с Итиля передал, прикупив пару бутылей у хазарских торговцев.
