Влюбленным вновь пришлось пуститься в бега и нестись по земле, словно сорванному с ветки листу. Они двинулись в самую распутицу, когда кони спотыкаются на подмерзшей грязи, а санного пути еще нет. Благо, что сперва им удалось пристать к ватаге, отправившейся на охотничий промысел в земли мещеры. Однако остаться там они не решились: уж больно настойчиво присматривался к Светораде вождь мещеры. Зато в племени голядь они могли бы укрыться, благо, что те от иных народов держались в стороне, ни с кем не желали знаться, однако и на пришлых смотрели недоверчиво и мрачно. Светорада первая стала побаиваться этих полудиких жителей, да и Стеме среди них не по себе было. Поэтому, разведав о поселении словен в Ростове на великом озере Неро, они собрали вещички – и в путь.
Дорога оказалась непростой: зима уже разошлась вовсю, жилья в пути попадалось мало, только изредка низкие избушки дымили очагами среди глухого ельника, но и там путников не очень привечали, считая их скорее нелюдью чащоб, а не мирными жителями. Однако было и много хорошего в это трудное для них время – полное согласие между влюбленными, счастья которых не могло затмить ни одиночество среди вековечных боров, ни тяготы пути, ни холода и метели.
И вот теперь… Стема прислушался к спокойному дыханию жены. Она была его радость, его подруга и любовь. Раньше он и представить не мог, что в жизни бывает такое счастье. Они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, они ценили свое счастье и готовы были на все, только бы сохранить его. Стема очень уважал жену за то, что, как бы ни приходилось туго, Светорада никогда не жаловалась и не хныкала, не кляла долю свою за то, что отказалась от спокойной и благополучной жизни ради того, к кому позвало сердце. И все же Стема понимал, что не будет ему покоя, пока он не вознесет свою любимую, обеспечив ей достойное положение, чтобы она не знала лишений и страха, чтобы ни в чем не нуждалась.
Длинный дом варяга Аудуна по-прежнему был наполнен дыханием спящих людей. Угли в очагах уже прогорели, становилось прохладнее, но в темной боковуше под медвежьей шкурой Стема блаженствовал, обнимая спящую жену.
Однако едва он погрузился в дрему, как его разбудил громкий вскрик. А затем раздались приглушенные взволнованные голоса. Послышалась возня, кто-то торопливо встал, разжег пламя в очагах. И опять прозвучал крик, перешедший в глухой затихающий стон.
У молодой жены Аудуна начались роды.
