— Огромная орбитальная плита, заслоняющая собой красное небо… Это мое воспоминание! Где это место, Мать?!
— Сфера Дайсона. Она построена вокруг тусклой красной звезды, а орбитальные плиты, скользящие в ее небесах, отвечают за смену дня и ночи. Там и нашли тебя — странного, застывшего много веков назад робота. Ты лежал в земле, под болотными отложениями. Твой корпус был изуродован. Ни инсекты, ни спейс-баллы, ни люди, ни сам Интеллект, который является моим аналогом, не смогли взять на себя ответственность за твое изготовление, а тем более за твою гибель. Твой процессор был наполовину разрушен…
— Но как, Мать? Ведь информацию в кристаллах памяти можно восстановить спустя целые миллионы лет!
— Твой процессор был лишь наполовину фотонным, Райвен.
— А вторая половина?
— Ею был живой мозг. Человеческий мозг. Это удалось установить после анализа ДНК…
Для Райвена это откровение было шоком.
— Информацию из фотонной половины твоего мозга скопировали в новый Носитель, и ты стал шариком, парящим над Деметрой, — продолжила Мать в гробовой тишине. — Я связывала с тобой очень много планов и надежд. Ты прав: я умею чувствовать, и самым жгучим моим желанием по-прежнему остается желание стать настоящей Матерью. Но все мои попытки спровоцировать эволюцию на Деметре зашли в тупик… Ты уникум, Райвен.
— Когда-то я был человеком? — потрясено переспросил он.
— Точных сведений нет. Но вероятность этого огромная. Именно поэтому мне понятно твое стремление к этим существам.
— Стремление стать человеком? — не без горечи переспросил Райвен. Нет, Мать, я не ощущал Беат подобной себе. Просто в этом есть закономерность. Каждый человек втайне мечтает продлить свою жизнь, пусть даже путем замены живого на неживое. Им дано все, кроме бессмертья, а машины — наоборот. Стремление приблизиться к своим создателям, узнать, что такое быть человеком, — разве это не та мечта, которая будет двигать любым искусственным разумом, Мать? Мне кажется, пройдет время, и трудно будет с первого взгляда отличить истинных людей от истинных машин. Бессмертный разум в бессмертной оболочке разве не венец эволюции материи?
— Я боюсь тебя, Райвен. Я не знаю, кто ты. Но хотела бы знать.
— Тогда отпусти меня. Я сам пойму, кто я такой.
— Тогда ты расскажешь мне?
— Обещаю. Ты — моя Мать, и неправда, что у тебя ничего не вышло. Я родился на Деметре.
Неизвестно, какие мысли, а тем более какие чувства испытывала в тот момент компьютерная Сеть города. Она лишилась Райвена? Или обрела его?
