– Ну, мы же друзья и больше не будем делать ничего плохого.
После этого я сел читать газету. В таких случаях Чита подходила к хозяину или хозяйке и, деликатно и осторожно положив голову на колени, смотрела в глаза. В её глазках в это время чуть проглядывали белки. Она спрашивала разрешения сесть на колени.
– Ты - хорошая собака, сейчас можно, иди на колени.
После этого Чита не прыгала, а очень деликатно ставила передние лапы на диван, медленно заносила правую (всегда!) заднюю лапу и деликатнейшим образом переходила на колени, спокойно положив голову либо на колени, либо на подлокотник дивана. После этого никто не мог подойти близко. Если же кто-то приближался, то она издавала сначала слегка визжащий звук, а потом он переходил в рычание. Если я ложился отдыхать, она таким же деликатным образом просила разрешения быть рядом. После полученного разрешения Чита ложилась на ноги, и никто в это время не смел приближаться. Она никогда не позволяла себе ложиться ни на какую мебель, кроме своей постели, которая лежала возле кровати хозяйки. Когда мы уходили, она лежала у двери и дожидалась нашего возвращения. И нужно было видеть своими глазами её молчаливое страдание, которое нельзя передать словами - при нашем уходе, и радость, переходившую в бурю восторга - при возвращении.
Она погибла в страданиях. Моя левая ладонь слышала её последние четыре удара сердца. Чите было всего полтора года. Судьба наказала не только её, но и нас с женой. За что?… Теперь в квартире пусто: подходишь к двери, чтобы вынуть из почтового ящика «Вечёрку», а её ещё нет, и невольно вспоминаешь, что раньше о «приходе» «Вечёрки» «докладывал» кто-нибудь из наших четвероногих друзей. Сколько удовлетворения и сколько трагедии!… Я более не завожу никаких собак после Читы. Они живут в среднем лет 15, а я не уверен, что проживу ещё столько. А отдавать взрослую собаку кому-то после её «божества» - преступно. Преданность нельзя предавать.
Поэтому я и прервал свой рассказ, чтобы пояснить один случай, произошедший в доме родителей. До переезда в военный городок у нас всегда были гладкошерстные фокстерьеры. Как известно, более живых, подвижных и игривых собак не существует на свете. Правда, должен признаться, что все, без всяких исключений, породные, да и беспородные собаки хороши в своём роде и каждая из них, так же, как и все живые существа (в том числе и человек), награждена природой своей индивидуальностью, хотя они имеют и много общего.
