— Но почему сюда, на острова? — Мистер Саттертуэйт никак не мог уловить какую-то деталь, какую-то важную подробность, ускользающую от него, но присутствие которой он ощущал всем своим существом. — Вы, вероятно, бывали здесь прежде?
— Да, — неохотно признался Энтони Косден. — Я был тут когда-то давным-давно, в молодости.
Взгляд его, словно против его воли, скользнул через плечо назад — туда, где за деревьями белел дом.
— Мне вспомнилось это место, — отвернувшись снова в сторону моря, — сказал он. — Один шаг — и вечность!
— И за этим вы вчера и приходили сюда, — невозмутимо произнес мистер Саттертуэйт.
Энтони Косден бросил на него полный смятения взгляд.
— Ну, знаете ли, это уж… — начал было он.
— Вчера вам помешало присутствие какого-то человека, сегодня — мое. Итак, вам уже дважды спасали жизнь.
— Можете считать как вам угодно, но — черт побери! — это моя жизнь, и я волен распорядиться ею, как захочу!
— Расхожая фраза, — констатировал мистер Саттертуэйт.
— Впрочем, я вас вполне понимаю, — милостиво согласился Энтони Косден. Естественно, вам хочется меня отговорить. Я и сам на вашем месте попытался бы любого отговорить, любого, будь я хоть тысячу раз уверен, что он прав… А вы ведь понимаете, что я прав! Уйти быстро, без лишней тягомотины, честнее, чем еще полгода мучиться и обременять своим присутствием окружающих. К, тому же у меня нет ни одного близкого мне человека.
— А если бы был? — перебил мистер Саттертуэйт. Косден глубоко вздохнул.
— Не знаю. Но и тогда, наверное, так было бы лучше. Хотя что об этом говорить, раз нет ни одной живой души… — И он умолк, недоговорив.
Мистер Саттертуэйт взглянул на него с любопытством. Неисправимый романтик, он снова и снова пытался выяснить, нет ли у Энтони Косдена любимой женщины. Нет, твердо повторил тот. Впрочем, сетовать не на что. Он, в общем, прожил неплохую жизнь, жаль, конечно, что она так быстро кончилась, — но что поделаешь! Во всяком случае, у него было все, чего только можно пожелать. Кроме сына. А хорошо бы иметь сына! Приятно сознавать, что после тебя останется жить твой сын. И все-таки, повторял он, он прожил неплохую жизнь.
Тут терпение мистера Саттертуэйта лопнуло. Он заявил, что, пребывая на личиночной стадии развития, человек вообще не вправе судить о жизни. Поскольку выражение «личиночная стадия» его собеседнику явно ничего не говорило, он пояснил:
— Вы ведь еще даже не начали жить! Вы только в самом начале жизни…
Косден рассмеялся.
