Я говорю это как добрый католик и думаю, что не оскорбляю чувств вашего святейшества.
(Тем же тоном, что прежде.) Вместе мы создадим Чистый Нонсенс в жизни, а не в искусстве.
(Снова изменив тон.) Гм – возможно, если соответствующим образом определить дадаизм…
(Кричит.) Ох нет – это мерзость! Все это разные имена одной и той же гигантской гнусной слабости. Абсолютно заново – все заново!
(Хватаясь за грудь.) Я устал, Несчастная Элла! Почему она не дожила до этой минуты?
(Погружается в раздумье.)Статуя. Я говорила, что от Павлика всего можно ожидать.
Юлий II. Но ведь меня ты ради него не покинешь, дочь моя?
Статуя. Никогда. Павел для меня слишком интенсивен – слишком молод. (Целует Юлию II руку.)
Юлий II. Боюсь только, будут ли результаты соответствовать обещаниям. Блефа боюсь.
Статуя. Я тоже – немножко. Но все равно попробовать стоит.
Бездека (пробуждаясь от раздумья). А ты, святой отец, едешь с нами? В Небе тебе продлят отпуск?
Юлий II. Сказать по правде – они там, в Небе, считают, что я вообще должен сидеть в Аду. Только, понимаешь, им меня, как папу римского, не очень удобно., того… ну, понимаешь? Поэтому мне беспрепятственно дают отпуск на любую планету.
Бездека. Это чудесно. Без тебя, чертов старикашка, я бы всего этого не выдержал. Ты покорил меня искренностью своих внутренних метаморфоз. Но бедная Элла – если бы можно было ее воскресить! Чего бы только я сейчас не дал за это. Он меня загипнотизировал, проклятый Гиркан.
Элла вдруг вскакивает, отталкивая мать.
Элла. Я жива! Он меня только оглушил. Я еду с тобой! Бездека (обнимая ее). Какое счастье, какое бесконечное счастье! Возлюбленнейшая, прости меня. (Целует ее.) Без тебя даже Гиркания была бы для меня отвратительным сном.
Мать (поднимаясь, в слезах). Благочестивый господин Павел, я знала, что вы не бросите бедную Эллу.
Павел подходит и целует ей руку.
Бездека. Приемная мать, теща, я беру вас обеих в Гирканию. Я умею ценить советы старых женщин, которые много пережили. Даже дядюшек – этих двух старых кретинов – мы возьмем с собой. Идемте – как бы там ни было, Гиркан открыл нам новый путь. Пускай же память о нем будет для нас священна.
Юлий II. Какое великодушие, какое великодушие. Это один из самых прекрасных дней моей посмертной жизни. Все-таки Бог – непостижимая тайна. (X) Подойди, дочь моя. (Подает статуе руку.)
Бездека. Матроны, вперед, «Гиркания-экспресс» отправляется через десять минут – нам надо спешить.
Матроны выходят, разминувшись в дверях с Тетриконом.
