— Мы всё там же, но подальше. Валун взорвался, мечей больше нет. Я едва успел унести тебя оттуда. Братья разбежались, и те, и другие. Потом они встретились и помирились, и те, и другие.
— Хочу домой, — призналась Лита. — Или хотя бы в русалочий замок.
— Давай попробуем, — кивнул Фома.
— А как — без воронок? — спросила Лита.
— Давай споем песенку, — сказал Фома, садясь поближе к Лите.
ПЕСЕНКА
Смотри, это смерть
Она мелькает
среди колонн
Она танцует
специально
чтобы ты не боялся
Сердитый клоун
под утро спрячет
в шкафу свой клон
Снимет колько
с почерневшего пальца
Смотри, это краска
которой красят
воздушные замки
Ее готовят
специально
чтобы ты не боялся
Смотреть на смерть
танцующую
и в девять ходов
выходящую в дамки
Она тебя любит
и это всё
рассказано в ее танце…
Лита открыла глаза. Она боялась посмотреть на небо. Она была в лодке.
Правила Ахакада, отталкиваясь шестом. Замок Фи пропадал в туманное мгле.
— А где Фома? — спросила Лита.
— Встречает тебя на берегу, — ответила Ахакада. — С букетом из опиумных маков. В венке из нарциссов. В ожерелье из лавровых листьев. На зеленом камне у самой воды… Голову ему отпилить, что ли?..
Лита радостно обернулась к берегу.
Там стоял Кристобаль Колумб, при всем параде, широко улыбаясь и держа перед собой поднос со сложенными стопкой блинчиками.
— Я написал поэму, — сообщил он, как только лодка и Ахакада исчезли и Лита сошла на берег. — Я назвал ее "О РЕЛЬСАХ ПЕТЛЯЮЩИХ". Я скоро издам ее. Устрою шикарную презентаци. С блинчиками. Вот с этими.
— Это грандиозно, — согласилась Лита и села на зеленый камень у самой воды.
Кристобаль Колумб уселся рядом на песок и стал любовно пересчитывать свои блинчики, перебирая пальцами их края.
— Земля имеет форму, форму усеченного конуса, — сказала Лита. — И все движения солнца, луны и звезд — лишь плод нашего больного воображения.
— Ты права, — кивнул Кристобаль. — Хотя я готов поспорить насчет относительности твоей теории.
— Почитай мне стихи — как старый бродяга в Аддис-Абебе.
— Тогда это будут твои.
— Пусть.
И Кристобаль Колумб читал много стихов — те, что Лита писала в детстве, и те, что она еще не успела сочинить. Лите было интересно. Но в голове у нее то и дело мелькали две мысли: первое — куда опять запропастился Фома; второе — что скажет Лось, когда узнает, что Лита не хочет возвращать себе сущность Юдифи.
— Интересно, я уже Дошла До? — спросила Лита саму себя, когда Кристобаль Колумб сделал перерыв в чтении стихов, чтобы съесть блинчик.
