Одна на краю света | страница 85
Днищем каяка заползаю на камни галечника, съежившись, не вылезая наружу, сижу на стрелке рек, на развилке пути, верчу головой. Мокрый капюшон гидрокуртки облепляет щеки, первые холодные струйки противно ползут за шиворот. Справа налево мимо меня несется стремительный поток, ветер клубящимися шарами гонит над ним заряды дождя. Серое беспросветное небо. Налево, вниз, по ветру и течению плыть легко, только оттолкнись веслом и… Но теперь-то возвращаться мне совсем не хочется, путешествие затянуло и поглотило меня, я чувствую себя на своем месте, в своей тарелке, теперь я почему-то наполняюсь уверенностью, что Ледовитый океан вполне досягаем.
Сразу становится видно, что характер Танюрера действительно иной, не похожий на все предыдущие, пройденные мной чукотские реки. В том месте, где Озерная впадала в Танюрер, он тек единым руслом, в ярко выраженных высоких обрывистых берегах, высота которых достигала десяти метров. И крутые склоны эти прямо от воды были покрыты густыми зарослями ольховых кустов. А выше, там, где начинался обрыв, шла голая плоская тундровая терраса. Открытая всем ветрам, без единого кустика. Ширина реки здесь была около 50–80 метров. Галечники вдоль воды, под обрывами земляных берегов, были очень узкие и присутствовали не везде, впереди просматривались участки сплошных «коридоров» — стен кустов по обоим берегам. Течение реки было стремительным, оно было сильнее, чем на реках, по которым я до этого поднималась вверх.
Сначала я даже испугалась, что не смогу подниматься по Танюреру. Шел дождь, вода уже прибывала — галечники были частично затоплены. Непогода разгуливалась, разумно было бы встать на стоянку, но шило в известном месте не давало мне покоя. Решаю пройти вперед. Сдергивая фартук-юбку, вылезаю из нагретого внутреннего пространства каяка, ощущаю всю свою жалкую незащищенность от напора стихии. Принимаю на себя всю ветреную мощь непогоды, ледяные струи. «Надо попробовать, как тут пойдется», — лихорадочно твержу я себе, разматывая бурлачную веревку негнущимися красными пальцами.
На сплаве кроссовки у меня были еще сухие, но теперь их неизбежно надо было мочить. Ноги и так замерзли, теперь, поверх непромокаемых гидроштанов, их будет сжимать панцирь холодной мокрой обуви… Потом, конечно, об этом не думаешь, но первый раз замочить кроссовки всегда неприятно.
«Если я сейчас, в непогоду, смогу пройти здесь, то потом уж и подавно. Надо оценить, каков он, этот Танюрер», — думала я, вышагивая по залитой гальке, первые метры ведя каяк против течения, отвернувшись от ветра, иногда продвигаясь спиной вперед. Дотягиваю каяк до конца галечника. Теперь нужно траверсировать струю, дальше под берегом глубоко. Ветер накатывается сильными порывами, затем немного ненадолго утихает. «Ногами вверх на деке здесь уж точно не поеду, — размышляю я, из-за прикрытия кустов высматривая обстановку на воде, — даже стоячие валы на середине». Надеваю «юбку»: будет захлестывать; дожидаюсь ослабления ветра и в промежутке между его порывами «стреляю» от берега. Гребу изо всей силы, выкладываясь в рывке, меня сносит вниз метров на пятьдесят, но все-таки я дотягиваю до последних камешков начала отмели противоположного берега. Ура! Двигаться можно!