Хотелось плыть дальше. Но, проплыв меньше километра, я поняла, что обессилела и практически не двигаюсь вперед — уже сильно чувствовался отлив. На берегу я растянула палатку на половинках весла, иначе комары не дали бы мне отдохнуть. Берег был абсолютно открытый, тундровый, лишь вдали на склоне холмика начинались редкие кусты. Жарило солнце, и, хотя я не ставила плотного тента, даже под тонким парашютным капроном моей палаточки стало невыносимо душно.
Заснуть так и не удалось. Окончательно на чукотское время я еще не перешла, да и столько энергии скопилось во мне за время сидения в Анадыре, что я готова была свернуть горы. И разве можно спать днем, когда «погода стоит»… Шум моторки вывел меня из полусонного оцепенения. Схватив бинокль, я выскочила наружу. Моторка шла в сторону Анадыря. Женщина-пассажирка тоже смотрела на меня в бинокль. «Сегодня суббота, наверное на выходные в город едут, завтра вечером обратно, а я уже доберусь до Канчалана…»
Я поплыла, хотя и был отлив. Было безветренно, но я долго и тяжело гребла, наискосок пересекая лиман с левого берега на правый, кратчайшим путем стремясь достигнуть поворотного мыса. Мыс, казалось, не приближался. В какой-то момент я ощутила, что силы резко покинули меня. Так бывает на лыжне стокилометрового марафона, если вовремя не перекусишь, пока еще совсем не выбился из сил, внезапно наваливается усталость и просто «встаешь», резко теряешь скорость. Я напрямик поплыла к берегу. Каких-то полтора-два километра, но как же долго я добиралась до него!
Вода здесь была мутной — берег был низкий, болотистый, торфяной и легко размывался волнами. Но выбора не было, пришлось кипятить эту воду. Дровами мне послужили выбеленные, словно истлевшие кости, сухие, как порох, небольшие коряги и палочки, видимо, давно выброшенные на берег большим штормом и ныне почти вросшие в лишайники и мхи. Первый мой костер на маршруте! Банка сгущенки, хлеб и запеченная в фольге кета неплохо подкрепили силы. Можно было плыть дальше.
Резко налетел шквал, начался дождь, пошла встречная волна. Я медленно, но верно пробиралась вдоль берега к поворотному мысу, за которым курс мой менялся почти на северный. Как же медленно я двигалась! Конечно, я ведь перегребала очень сильное встречное течение, но зато делала то, что мне хочется делать, что подсказывало чувство, а не то, что диктовал разум — в общем, я входила в нормальное для жизни на природе состояние. Повернув, наконец, к северу, я поняла, что окончательно выбилась из сил и хочу спать. «Да, до Канчалана сегодня не дойти. Ну, вон до того снежника на высоком берегу догребу и остановлюсь». Эту последнюю пару километров я гребла, наверное, часа полтора, бросая весло и отдыхая на волне, словно утка, видя, как меня легко сносит назад. Прислушивалась к шуму — не идет ли моторка. Моросил дождь, и жара была давно забыта. Снежник был недосягаем, я махнула на него рукой и уткнулась носом в полуметровый торфяной обрывчик заболоченного берега, не дойдя метров двести до намеченного объекта.
