Клев был плохой, погода ухудшалась. В обед пошла морось, а к вечеру началась такая жуткая непогода, что мне подумалось, что теперь уже точно пришла бесповоротная зима. Балок сотрясался от порывов северо-западного ветра, заряды снега мелкой крупой били по стеклам. Страшно было и подумать, каково сейчас дежурным в стаде. Оксана топила печку, экономно отрезая кусочки от голенищ старых резиновых сапог. «Там у Николая еще должны быть дырявые, дня на три их хватит». После каждой подброски печка начинала реветь так, будто готовилась идти на взлет. «Ничего, — утешала меня Оксана, — завтра приедет вездеход из совхоза, коррализацию будем проводить, посмотришь».
С утра переезжаем на новое место, туда, где должны будут построить корраль. Тундра подмерзла, хрустит лед на лужах. Люди быстро собирают палатки, спальные мешки, закидывают все внутрь передвижного домика. «Борька! — кричат пастухи, глядя куда-то под балок. — Вставай, Борька, поехали!» Только сейчас замечаю, что там, между полозьями, среди припорошенных кочек, зашевелился снежный бугор и из кукуля показывается заспанное чумазое лицо тринадцатилетнего на вид подростка-пастуха. Кукуль свернут — и последний член бригады тоже готов к кочевке. Все мы забиваемся внутрь домика и трясемся, медленно двигаясь по кочкам. «На новом месте «Comet» есть, — радостно сообщает мне Оксана, — кружки можно будет оттереть».
Новое место отстоит от старого метров на пятьсот по прямой. Здесь есть протяженная ровная площадка, сухая тундровая терраса, под тонким покровом тундровых кустарничков местами обнажается песчаная почва. Поодаль невысокий обрыв к другому озеру. «А почему сразу здесь не встали?» — удивляюсь я. «А в этом озере гольцов нет». На песчаном берегу отдраиваем кружки песком — самым лучшим природным чистящим средством.
Интересно здесь, на продуваемых просторах, смотрится чайник, подвешенный на треноге. Он висит не над костром, то есть не над ветками, а в стороне примерно на полметра. Между землей и чайником не больше двух сантиметров, и язык пламени от костра пролизывает это пространство и охватывает закопченый подветренный бок чайника. За ним на земле лежат вывернутые голенищами наизнанку болотники — это единственное место у костра, где они могут подсушиться. А греться здесь можно только в движении, за работой или в кукуле — если встанешь или присядешь в тепло пламени на подветренную сторону костра, он тут же перестает нормально гореть и приходится уступать место ветру. Фархад дал мне поносить ватник, иначе я, наверное, совсем бы замерзла.
