Валентина Васильевна. Но он же занимается, пишет много.
Алла Николаевна. Маниакальный синдром на фоне депрессивного состояния просматривается; чувство собственной гениальности.
Валентина Васильевна (растерянно). Что же делать?
Алла Николаевна. Да, ему в его состоянии, конечно, лучше пройти экспертизу: уточнят отклонения.
Валентина Васильевна. Я уже боюсь!
Алла Николаевна (спокойно-равнодушно). Да не пугайтесь: среди молодежи нынче это не редкость, чуть не у каждого в разной степени это есть. Психика, знаете, неустойчивая, раздражители сильные — вот вам и готовый синдром. Возьмите направление. (Показывает лист). Там понаблюдают, подкорректируют легонько. Вон он у вас какой рослый, красивый — и будет здоров, вот увидите.
Валентина Васильевна (берет бумагу). Спасибо. До свидания.
Алла Николаевна. У главврача только подписать и печать поставить. И пускай там следующий заходит. До свидания.
Валентина Васильевна уходит.
>Затемнение
Вячеслав и Валентина Васильевна выходят слева на авансцену и, возбужденно разговаривая, медленно идут вправо.
Вячеслав. Мама! Ну не хочу я туда!
Валентина Васильевна. Славик, послушай…
Вячеслав. Ты посмотри на эту врачиху! И ты ее слушаешь? Что она тебе наговорила? Что я маньяк? Параноик?
Валентина Васильевна. О паранойе не говорила.
Вячеслав. А хочешь я ей диагноз поставлю: дебилизм на фоне непроходимой тупости! Одни ее вопросы чего стоят: она же по старому учебнику психиатрии шпарит; я этот учебник знаешь когда? — еще в девятом классе прочитал! Ты же умница у меня, мама!
Валентина Васильевна. Славик, прошу, послушай меня!
Вячеслав. Хорошо, слушаю. Что ты хочешь сказать?
Валентина Васильевна. Давай сядем и обсудим спокойно.(Показывает на скамью в правой стороне авансцены).
Вячеслав. Ну, хорошо, давай.
Проходят и садятся на скамью.
Вячеслав. Так что ты хочешь сказать?
Валентина Васильевна. Слава, ты молод и плохо знаешь жизнь. Мы с отцом делали большую ошибку, что ограждали тебя от нее. Только не надо меня сейчас упрекать… Тебя окружает враждебный мир. Есть факты: ты был пьян, избил милиционеров, оскорбил женщину.
Вячеслав. Мама! И ты тоже?.. Ты-то мне веришь?
Валентина Васильевна. Верю, сын, верю.
Вячеслав. Не веришь ты!
Валентина Васильевна. Верю, но ведь всё против тебя. У тебя нет ни алиби, ни свидетелей, а у этой женщины их целый дом, и милиционеров двое, и они на службе. Тебя просто засудят!
Вячеслав. Но на суде-то хоть я могу сказать, что я о них обо всех думаю? В конце концов, справедливость, мама, должна восторжествовать?
