Никто, у кого имелся здравый смысл, не желал, чтобы Юный Лягушонок командовал чем-нибудь в армии герцога, однако Старая Жаба не желал и слышать о том, чтобы Нидерланды вошли в антинаполеоновскую коалицию без того, чтобы его сыну не предоставили высокую командную должность и, таким образом, политикам в Лондоне пришлось надавить на Веллингтона, и он согласился. Старая Жаба продолжал настаивать, чтобы его сын командовал британскими войсками, на что герцог также вынужден был согласиться, но поставил условие, чтобы в штабе юного лягушонка находились надежные британские офицеры.
Герцог предложил ему на выбор список надежных офицеров, но юный лягушонок зачеркнул его и заменил своим списком, состоящим из своих друзей и когда некоторые из этих друзей отклонили такую честь, отыскал других офицеров, умевших разбавить тяготы войны изрядным количеством буйных удовольствий. Принц также потребовал нескольких офицеров, бывавших в битвах, которые могли бы воплотить в жизнь его собственные идеи о том, как надо воевать.
— Найдите мне самого храброго человека! — приказал он начальнику штаба, который через несколько недель неуверенно доложил Принцу о пользующемся дурной славой Ричарде Шарпе, находящемся на половинном жалованье. Юный Лягушонок сразу же потребовал Шарпа и подсластил это требование назначением. Он льстил себе, что в знаменитом стрелке он найдет родственную душу.
Впрочем, несмотря на легкую натуру Принца, такой дружбы не возникло. Принц находил раздражающим выражение лица Шарпа, и он даже полагал, что англичанин специально старается досадить Принцу. Он бессчетное количество раз просил Шарпа надеть голландский мундир, но стрелок все еще ходил в своей залатанной зеленой куртке. Это продолжалось до тех пор, пока Шарп вообще не перестал появляться в штабе; он предпочитал проводить время возле французской границы, хотя эта работа была поручена напыщенному генералу Дорнбергу, эти мысли напомнили Принцу, что Дорнберг должен был к полудню представить свой доклад. Этот доклад сегодня имел особую важность, если в нем будет что-либо угрожающее, то Принц не сможет присутствовать на балу в Брюсселе. Он подозвал начальника штаба.
Барон Жан де Констан-Ребек доложил его высочеству, что Дорнберг прислал свой доклад, и там нет ничего тревожного. На дороге в Монс не замечено французских войск.
Успокоенный Принц кивнул, затем снова наклонился к зеркалу. Он покрутил головой, прежде чем с беспокойством посмотрел на Ребека.
