– Нет, подальше. Еще два-три витка – и увидишь тропинку, что сворачивает влево. Там растет огромная сосна. По крайней мере, росла лет двадцать назад.
Трепетные чувства, которым не суждено вырасти и состариться.
– Так я подвеску разобью, – проворчал Фрезе, накручивая руль при объезде рытвин и камней.
– Тут недалеко. Видишь вон ту площадку?
Машина, в последний раз подпрыгнув, остановилась. Море выглядело угрюмым и взбаламученным. Когда Фрезе выключил двигатель, оба услышали свист ветра.
– Где ты витаешь? – спросил Фрезе.
Амальди обернулся к своему спутнику и одарил его невеселой улыбкой. В тот далекий день в этих местах сияло солнце и было тепло.
– Когда ты думаешь о женщине, – проговорил Фрезе, развернув газету, – тебе что первое приходит в голову – грудь или то, что промеж ног?
– Чего?
– Нет, ничего. Здесь в газете тест напечатан. – Он швырнул газету на заднее сиденье. – Если верить этим умникам, такие типы, как я, думают прежде о грудях, потому что они – я то есть – великовозрастные недоумки с комплексом маменькиных сынков.
– Нет у меня комплекса маменькина сынка, – рассеянно отозвался Амальди.
– Значит, ты тоже о грудях думаешь?
– Да.
– Вот и я говорю: все эти тесты – чушь собачья, – заключил Фрезе и вышел из машины.
Амальди машинально последовал его примеру. Оба остановились на краю утеса. Фрезе приподнялся на цыпочках и отодвинулся подальше от шефа. Слишком уж он высокий. Коротышка совершил два оборота вокруг собственной оси, потом указал пальцем на средневековую постройку.
– Это что, вилла Каскарино?
– Да, – ответил Амальди, не оборачиваясь.
В тот день они с девушкой расстелили на земле утащенное из дома одеяло и улеглись на нем. Сперва им не хватало смелости даже поцеловаться. Лежали, как чужие. Потом она робко погладила его по щеке и потянулась к нему всем телом.
– Странно, правда? – проговорил Фрезе, вытянув обе руки по направлению к вилле.
– Да, – сказал Амальди.
– Ты понял, о чем я?
– Да.
– Странно, правда же? Вся папка… там ведь много детишек погибло, и монахини… а материалы дела разбросаны по всему архиву. Найдем ли, нет – неизвестно. Из документа, который я нашел, ничего не поймешь. Карты какие-то, планы… А на обороте подпись архитектора и дата, за три месяца до пожара. Притом это не просто план реставрации, они решили все внутренние перегородки ломать. На одном листе написано «Трапезная». Какого черта делать трапезную в частном доме?
– Во всех богадельнях есть трапезные.
