Немного отдышавшись, Лесник скинул рюкзак и сполз по стволу высокой березы, сел, положив двустволку на колени.
Настька с усилием подняла голову.
— Птичек жалко, — пробормотала она. — Две погибли…
— Зато выбрались, — хрипло сказал он. — Я их для того и держу, чтобы выживать.
Девушка только вздохнула. Уперлась ладонями в землю, приподнялась и села в свою любимую позу, обхватив колени руками.
— Голова кружится, — пожаловалась она.
— Ничего удивительного. — Сталкер осторожно потер грудь левой рукой. — После таких горок.
— А обойти этот Мозголом нельзя было?
— Нельзя. Я мимо «Лабиринтов» и «Вязкого пятна» тебя веду, они хуже.
— Что, еще хуже, чем это? — поразилась она.
Он пожал плечами.
— Опаснее.
— А если бы она нас того… наизнанку? — Настька поежилась, отгоняя воспоминания. — А ты видел…
— Забудь, — перебил Лесник, левой рукой растирая кисть правой. Судорога прошла, но рука еще не работала, болталась безжизненно.
Он привстал, глядя вперед. Холмистый пейзаж выглядел неприятно — все эти заросшие кустами ложбины наводили на мысль о засаде.
— Идем, — Лесник поднялся. — В Могильнике надолго нигде задерживаться нельзя. Человек здесь притягивает неприятности, чем дольше на одном месте сидишь, тем больше неприятностей обрушится на твою голову.
Настька, тоже разглядывавшая пейзаж, моргнула — ей показалось, по нему скользнула нечеткая тень.
Он закрыл рюкзак, левой рукой закинул на правое плечо и велел:
— Помоги.
Настька взялась за вторую лямку, держала ее, пока Лесник просунул туда руку.
— Слушай, там вроде кто-то… — начала она. Сталкер искоса хмуро посмотрел на девушку.
— Здесь всегда так. Как будто сам Могильник следит за тобой. — Лесник закашлялся, подбирая ружье. — Говорю же — неприятности стягиваются. Поэтому прекращай болтать и идем. Как с желудком станет полегче — перекусим прямо по дороге. Надо засветло эти холмы пройти. А то тут такое водится…
Девушка поправила лямки своего мешка. Хорошо хоть он нетяжелый — свитер с запасными носками, спальник да зубная щетка с кружкой.
— Ты ведь бывал уже тут? — спросила она, направляясь вслед за своим проводником. — А для чего ходил?
Лесник шел медленно, горбясь на правую сторону. Боль стихла, накатывала слабость, но не было времени пережидать.
— Я сталкер, — буркнул он, не оглядываясь. — Зарабатываю продажей артефактов и шкур всяких мутантов. Где таблетки, которые я тебе дал? Съешь пару, тут местами очаги радиации.
Потом некоторое время они шли молча, Лесник дважды оглядывался, и Настька вопросительно поднимала к нему лицо, но он лишь отворачивался. Девчонка шла ровно, не отставала. Лес-Мозголом — жестокая вещь, все внутренности перетряхивает и может некрепкого человека с ума свести. Когда видишь совсем не то, что чувствуешь… Кто угодно тронется. Он уже побывал в этой аномалии, знал, чего ждать, но и ему туго пришлось, да еще болячка разболелась дальше некуда. Но Настька… как будто и не заметила ничего. Да, перетрясло ее, стошнило два раза — но головенка целехонька, даже не удивилась ничему. Не кричала, не пугалась… Выходит, всякого в детстве навидалась, почище Мозголома? Странная все-таки девчонка. Вроде и нормальная, а вроде и есть в ней что-то неправильное, только никак не уловить, что именно.
