Часов было так много, что хотя бы одни всегда показывали точное время.
93.
Я увидел его в кафе. Торговец оружием из Кайсери, никаких сомнений. Рубашка навыпуск, холщовые брюки, в руке кальян. Настоящий турок.
Я сел напротив и долго смотрел, как меланхолично бросает он кости, потягивает трубку. И подумал, что мой отец где-нибудь тоже сейчас сидит за нардами.
– Что, ночные мечети уже не спасают? – наконец окликнул я.
Он вскинул подбородок, увидел меня. Поспешно расплатился.
Мы вышли на солнце.
– Ну, скажу я вам… – видно было, что ему неловко. – Судя по виду, совсем вошли в образ?
– То, что вы видите, означает лишь то, что видите. Помните?
Он отмахнулся. И я рассказал ему все, что случилось.
Он слушал молча, глядя в землю. Дойдя до конца переулка, мы повернули обратно, а я все говорил и говорил.
Наконец он остановился, снял кепку и нацепил мне на голову.
– Друг мой, вы просто перегрелись!
Я развернулся и пошел прочь. Глаза щипало от слез.
– Да постойте вы! Стойте!
Я натянул кепку на глаза, губы дрожали.
– Поймите, – затараторил, – тут ведь мирные люди. Вы даже не представляете, насколько. Кому нужны ваши детективные новеллы? Они же добрые мусульмане. Это по телевизору стреляют, взрывают. А в жизни муху пальцем никто не обидит. А вы тут про трупы с шампанским.
Я пожал плечами, высморкался.
– Но как же так… – он совсем растерялся. – Журналист, Синан – и такой поворот сюжета. В голове как-то не укладывается. Не сходится!
– А, по-моему, все прекрасно сходится, – странно, но я вдруг почувствовал свое превосходство.
– Я ведь все детство провел среди рулонов. Дома строил из отцовских ватманов, резинки ему в керосине вымачивал! И ждал. Все детство ждал, когда отец мне объяснит, покажет. А он ушел. Уехал в Турцию. Кода мать выбросила его чертежи, мне показалось, что она выбросила мою жизнь. Маленькую, пропахшую керосином, никчемную – но мою! И тогда я решил учится рисованию. Решил, что буду чертить сам. А она отдала меня на скрипку. Представляете?
Судя по глазам, полное замешательство.
– Что мне было делать? Ладно, подумал я. Не вышло с чертежами, пойдем другим путем. И я задумал книгу. Захотел расставить точки. Тридцать лет, сколько можно? Пора закрывать тему. Думал, так будет в самый раз. Думал, что достойно ему отвечу. Буду на уровне. Он строил, а я напишу. Эффектно, правда? Но вышло все наоборот. Стамбул оказался мертвой точкой, тупиком. И книга перестала иметь значение. Призраки оказались сильнее. Сначала отец, потом девушка. Теперь Курбан этот. Синан. Жаба! Я просто чувствую, как они на меня пялятся!
