И этот ритм знаком каждому, кто видел крупные работы Синана.
68.
Перед отъездом из Манисы зашел в кафе, проверил почту.
Ни одного письма за всю неделю. Что они вообще себе думают?
Девушка по крайней мере могла бы чиркнуть пару строчек.
«А ты?»
Когда въехали в Измир, я понял, что город как две капли похож на Неаполь. Зачем поторопился с билетами? После зашторенных и зашоренных городков Каппадокии можно неплохо провести время.
У теплого и маслянистого моря лежал, ворочаясь в нечистотах, огромный портовый город. Гудящий, манящий, живой. По широким и невероятно загаженным бульварам текла праздная ночная толпа – и мне хотелось туда, к ним, на улицу. Бродить, поддавая ногой банки из-под колы; заглядывать в лица; отвечать на взгляды.
Я вдруг понял, что вот уже две недели толком ни с кем не разговаривал. Забыл как звучит собственный голос!
Втянул воздух, закрыл глаза. Крики торговцев, шелест шин, гудки пароходов, все сплеталось во влажном воздухе. Пахло йодом и сгоревшим салом, мазутом.
Звуки и запахи покрывали человека как испарина.
В каюте никого не оказалось и я вышел на палубу. Под ногами уже вовсю гудело, вибрировало. Мифический город Смирна лежал за бортом и знакомое чувство – оставил, вернуться! – подкатило как тогда, в Стамбуле.
Паром пересекал бухту, город растворялся в морском сумраке. Тысячи огней выстраивались на горизонте – и уменьшались, редели.
Все чаще налетал холодный ветер. Вскоре людей на воздухе не осталось – только я да женщина с узким лошадиным лицом.
Официант, окинув нас оценивающим взглядом, ушел с палубы тоже.
Я перегнулся через перила – вода шелестела, но не пенилась, как хорошее игристое.
Паром снизил скорость, пошел еле-еле. Слева по борту чернело, сливаясь с небом, открытое море. Справа пирс, одинокий фонарь. Два человека, согнувшись, сосредоточенно орудовали под фонарем: не то баграми, не то шестами.
Отрывисто и громко переругивались.
Я заметил, что по пирсу медленно движется машина скорой помощи. Когда машина подошла вплотную, бесшумные мигалки выхватили из воды какой-то куль.
Санитары вышли из машины, но помогать не стали. Закурили.
Наконец у тех получилось, стали тянуть на берег. С мешка стекали потоки воды, пару раз он сорвался, но они перехватывали петлями и тянули снова.
Когда паром поравнялся с машиной, утопленник лежал на бетоне.
Я стал озираться, но на палубе никого не было.
Женщина у перил, и та исчезла.
И я отчетливо представил, что это она лежит среди мокрых тряпок.
