В отношении отчима (язык с трудом поворачивался называть его так, отстраненно) к Саше была еще и самоотверженность – отнюдь не легко знать (если, конечно, знал), что сын не твой и тем не менее относиться к нему именно как к своему, как к родному, ни разу не намекнув, даже в минуты ссор (как без того?), что вовсе они и не родные. Или родные, но только по крови, а не по духу.
Ни разу отчим (отец) не дал ему почувствовать унижение брошенности, хотя был, что ни говори, в культе " брата " Гоги
(почему все-таки брат, а не дядя?) – в отношении к нему, Саше,
– мотив второсортности.
Впрочем, теперь, когда Саша о многом догадывался, культ Г. А. в их семье не вызывал в нем прежнего раздражения, он даже готов был разделить его (храня свою тайну).
Собственно, и вся история.
Верней, почти вся, потому что не могло же так оставаться всегда
– чтоб все всё знали и молчали, как подпольщики. Естественно, однажды возникла ситуация, когда отношения между родителями и сыном резко накалились, Саша мрачно выкрикнул (наболевшее), чтобы не смели называть Г. А. Гогой и братом, потому что никакой тот не Гога, и не брат, и даже не дядя – и тут, как искра, взметнулась кульминационная правда о родстве.
Надо было видеть изумление в лицах родителей, когда они услышали, что он… ну да, что Г. А. вовсе не брат ему и не дядя. И даже не еще более дальний родственник!
А кто?..
Кто? Они сами прекрасно знают… Пусть не отрицают, он это давно понял. И не важно, если даже отец не кровный, кровное родство ведь не главное, важнее – связь духовная, духовное родство.
Красиво сказал.
Тут бы можно и точку поставить, но без еще одного небольшого штриха все-таки не обойтись.
Родители Саши, несколько оправившись от потрясшей их до глубины души Сашиной проницательности, вынуждены были признаться, что действительно не брат. И даже не дальний родственник, хотя, не исключено, что все-таки дальнее-дальнее присутствует… Может, да, а может, и нет. Артист-то этот Г. А. талантливый, большой артист, потому и в душу запал. Никуда не денешься, волшебная сила искусства! Сами не заметили, как все произошло. Хотели ведь как лучше: у ребенка должен быть идеал – в наше-то безыдеальное, циничное время. На кого-то же надо ему равняться!
Действенное такое воспитательное средство.
Вот, однако, как…
