Еще бы он не знал всего этого! Но все-таки, все-таки…
А выбора, собственно, не было: Настя пошла спать вслед за Никитой, бегло умывшись и сполоснув рот (опять разрывался стояк). И что же оставалось: сидеть так дальше одному, слушать начинающихся птиц? И тело и сознание как будто ватой обложили. Вадим пошел в комнату.
Машинально разложил видавший виды спальник, огляделся, куда бы заныкаться, – выбрал место под столом. Стоило достать свитер и подложить его под голову… В июле-то он в основном для этого только в рюкзаке и болтается… А, черт с ним. Спать?
Первые лучи солнца, самой его кромочки, были нестерпимо желты: они прошили насквозь дома, забирались в окна… Время будильников еще не пришло, и город был пуст и светел. Трамвайные пути горели настоящим золотом и убегали вдаль.
Город встретил рассвет еще спящим, на автотрассах же были машины, хоть и очень редкие. В основном дороги стояли чистые и гладкие, как зеркала, потому что солнце идеально отражалось в накатанном асфальте, и тем редким, кто все же был в пути, ехать было очень трудно. Большинство же дальнобойщиков отдыхало. Их “КамАЗы” целыми табунами стояли вокруг КПМов и кафешек… “Спят усталые игрушки”.
Было раннее утро. Настроение было отличным.
Пока еще трасса была пустынной, и вот где надеть бы ролики и кататься, кататься в свое удовольствие, рассекать… И ветер будет свистеть в ушах.
Первый луч заглянул в окно квартиры Скваера. Здесь крепко спали.
А если кто не спал и плакал, то кому какое дело.
Слышал где-то такую байку, что полноцветные и яркие сны мы видим только в юности. Так ли это на самом деле? Не знаю. Просто в зрелые годы, когда ты измордован пеленками… хорошо, пусть не пеленками, пусть дневниками подрастающих чад; когда начальство узколобо, а дома скандалы по вечерам, когда ты еле доползаешь до постели с тем, чтобы вскочить в семь, проклиная будильник, – способен ли ты увидеть сон?
Биологически – да, быть может. На деле же…
Но при этом в старости, когда забывают само слово “склероз” и реальность отходит, как шелуха, очень часто все, что с человеком остается, – это сны времен его молодости. Те сны, в которых он летал и видел человечество сверху, и, если верить медикам, таким образом – рос.
Мне самому недавно снился такой сон. Я лез по лесенке громадной фабричной трубы завода РТИ, что в центре города: все было шатко, высоко и с красными огнями габаритов… Я! До патологии боящийся высоты!.. А ничего, лез и лез, и только руки мерзли очень, потому что дело было зимой. Город лежал внизу в морозной, как это принято писать, жемчужной дымке выхлопов. По той же причине – мороз – дым из трубы, нерастворимый, тянулся в небе на десятки километров. Он оказался плотным, как вата, и не токсичным абсолютно, потому что я нырял в него, нырял. Да…
