Но зато у него была семья. В смысле – батя. Такого батю, как
Зиновий, надо было еще поискать. Он не дал впасть своему отпрыску в уныние и пьянство, а энергично занялся его судьбой.
Сложность была в том, что Кузя по-прежнему ничего не написал.
Но, может, это и хорошо? Зиновий как раз занимал место “умного еврея при губернаторе” – при тогдашнем председателе Союза писателей, бывшем кавалеристе. Кавалерист и сам был не прост
(хотя тщательно выпячивал свою простоватость), но некоторые тонкие вопросы он целиком перепоручил Зиновию и был за них спокоен. И умный Зиновий поставил Кузю заведовать литературными отношениями с республиками Союза. Кузя был оскорблен. Вместо блистающего Запада его ткнули харей в пыльный Восток! Но что было делать, раз неблагодарный Запад сам отвернулся от Кузи и перестал его куда-либо приглашать?
Помню, как я однажды зашел к Кузе в его крохотный кабинетик в
Союзе писателей, сел на прорванный кожаный диванчик. Кузя посмотрел на меня с нескрываемой ненавистью: мол, чего зашел?
Какое отношение имеешь к делам республик? Просто так, поиздеваться? Но высказаться он не успел – телефон заверещал длинной междугородной трелью – Кузя тут же ухватил тяжелую трубку и, кидая на меня ненавидящие взгляды, подобострастно загундосил:
– Да, да! Заказывал! Спасибо! – (зачем перед телефонисткой-то так заискивать?) -…Аксарбек Татарханович? Кузьма Кузнецов вас приветствует…да, из Северной Венеции, – подобострастно захихикал. Один глаз Кузи налился сладостью, другой еще продолжал метать в меня молнии. – Да, с Кабиром Тахировичем я все согласовал! Да! Отлично! – Сладость наконец заполнила оба глаза. – Хорошо! Значит, я звоню Сарвару Алимджановичу, уже от вас! Лады! Да, Чингиз Торекулович в курсе. – Молодец, Кузя, ни разу не сбился на трудных именах! – Да, сабантуй ваш помню! Кузя подхалимски захихикал и с новой ненавистью глянул на меня.
А вот теперь я это ему и припомнил! Раз он занимается дружбой народов, пусть он эту дружбу теперь и расхлебывает! Проще говоря, сохранил же он связи с Аксарбеком Татархановичем и
Кабиром Тахировичем, которые были конечно же никакими не секретарями крайкомов или местных союзов писателей, а главами разных там родов, кланов и тейпов – просто назывались тогда так.
Так пусть теперь Кузя попросит их, с их авторитетом, повлиять на
Очу, моего безответственного жильца, занимающего батину квартиру и высокомерно отказывающегося платить. Может, хоть законы и авторитеты Востока на него подействуют? Короче, я имел на Кузю вполне конкретный план – но с ходу заявлять об этом не следует,
