– Все! Больше ни грамма! – твердо сказал Ваня. – Кто в город со мной? – Он кивнул на своего зеленого “козла” – “ГАЗ-69А”. Став знаменитым поэтом, Ваня, что характерно, с армией не порывал – и этот “ГАЗ” он купил по дешевке на какой-то тайной распродаже военного имущества… Так зачем “порывать”? Армия должна служить людям.
Помню, как мы с Ваней под маркой “молодых литераторов” – когда
Ваня уже уволился из армии – пронеслись от Урала до Чукотки. И все время на какой-то новой, сверхскоростной и сверхсекретной технике – в армии для него, как, впрочем, и всюду, не было преград.
Помню, как я однажды ночью проснулся где-то за Полярным кругом, вдруг ощутив с ужасом, что обнимаю труп. Оказалось – огромного белого тайменя, подаренного нам командиром части.
Ване, чтобы он не чувствовал стеснения (которого он и так не чувствовал), выдали в той поездке какой-то особенный тулуп. На кармане, если его вывернуть, стояла особая черная печать, говорившая о принадлежности к некоему спецподразделению. Шатаясь ночью пьяные в сверхсекретном поселке, мы карманом этим ошарашивали всех патрульных – они сразу почтительно вытягивались, отдавая честь. Слава кружила Ване голову всегда, причем любая. И Ваня вдруг решил не расставаться с тулупом, видимо, чтобы чувствовать всемогущество постоянно. По договоренности с корешем-пилотом он вылетел из части, не вернув тулупа. Какой шум, какая радиопаника поднялась во всей Сибири и
Северу! Тулуп этот, обладавший чрезвычайными полномочиями, представлял, оказывается, огромную опасность, особенно на удалых плечах Вани. Поднялись армия, авиация и флот- но мы ускользнули.
Нас мотало над тундрой, бутылки дребезжали, краснолицый друг
Вани время от времени поворачивался от штурвала и говорил довольно спокойно: “Ваня, в Ключевом нас ждут – с ходу собьют!”
– “Давай в Оленье!” – хохотал Ваня.
Ничего себе веселье! Потом, отыгравшись за все страхи, я этот тулуп-вездеход описал минимум в трех литературных произведениях.
Прорвались! После, когда опытный Ваня изобразил наш тогдашний маршрут на карте, было впечатление, что просто капризный мальчик зачиркал карту Севера цветным карандашом.
Может, из-за этого тулупа-вездехода Ваня и пользовался в нашей округе таким влиянием? Мчаться с ним в город, отлетая на лихих поворотах то к одному борту, то к другому, было приятно.
Гаишники отдавали честь. Впрочем, самого тулупа давно не видел никто.
И тут я увидал, что с песчаной горы, с верхнего конца переулка, спускается, озабоченно морщась, мой отец. Впрочем, то, что он морщится, вовсе не означает, что он озабочен чем-то реальным, – вероятней всего, его досада расположена где-то очень высоко!
