У одной из амазонок, скачущих перед нами, лошадь подняла хвост и насыпала “продукта”! С этим не будет проблем. Боб на меня радостно глянул. Все как у него на валдайском хуторе. Теперь у нас тут хутор.
Кстати, если бы не любимая жена, я мог бы еще соскочить с этого дела. Но так, по дороге в Бехтеревку, не рыпнешься уже. Позаботилось мое семейство обо мне.
– Да, крепкий у тебя батя! – растроганно Боб произнес. – Чем-то деда моего напомнил!
– Чем?! – воскликнул я. Наше фамильное сходство теперь поддерживать надо.
– Кизяки тоже делал! – вздохнул Боб.
– Так ты умеешь, наверное?
– Нет. Мне не передал.
В мою сторону поглядел. “Передача”, значит, может быть лишь через моего батю. Точнее, через меня. Таперича, благодаря бате и жене, я первый энтузиаст, умелец-говнодав. Спасибо. Приобщили к семейному ремеслу.
– Помню, – разнежился Боб, – чуть лето – сразу делает замес.
Добавляет мякину, труху.
Значит, знает рецепт? Но перебивать сладкие его воспоминания я не стал.
– А сам уже на какую ни есть красотку поглядывает. – Боб подмигнул.
– А красотка-то тут при чем? – Я даже вздрогнул.
– Ну как? – разлыбился Боб. – Утопчет, высушит. Штабелями их сложит… Кизяки, я имею в виду. Потом – продаст кизяки по хатам, деньги в шапку и идет.
– …К красотке?
– Ну а к старухе, что ли? – Боб захохотал.
Похоже, эту часть технологии он неплохо усвоил. Хоть сейчас в Париж!
Но производство, видно, на мне. Усложнились отношения нынче: навряд ли у нас так же весело, как у его деда, дело пойдет!
Мы ехали мимо старого кладбища.
– …А тут счас хоронят, интересно? – я спросил.
Пытался как-то отвлечь Боба, на более возвышенную тему беседу перевести, но он, похоже, это дело крепко застолбил. Занял экологическую нишу. Снова смысл жизни появился у него.
– Это ж теперь будет в мире “намбер ван”! – восклицал он восторженно, собираясь, видимо, на кизяках подняться, как наша семья, занять место в элите… Но насчет “всего мира” я бы не спешил: отнимут, как сучья отняли. Погодим! Я уже чувствовал, что тоже переживаю.
– Эх! – Боб резко тормознул. Чуть не проехали. Лишь мечтали о
“топливе будущего”, а домчались в момент, словно мы в будущем уже!
Я с тоской глядел на больницу: у меня тут красотка своя, кизяки я для нее теперь делаю. А куда деться?
– Подожди тут… минуток дцать! – уже уверенно, как соавтор, сказал
Бобу.
Надеюсь, быстро не остынет его азарт в этом грустном пейзаже? Мы ж еще многое с ним должны обсудить!
Я прошел по тусклому коридору, постоял перед засаленной занавеской, заменяющей дверь, отпахнул ее.
