– Я получила твое письмо. – Виолончель звучала строго, но милостиво.
– Я не знаю, что сказать, – наконец ответил я хрипло и отрывисто, как хулиган на допросе у завуча.
– Я понимаю. – Скромное торжество деликатного гобоя.
Альт, кларнет, валторна – к счастью, я знаю лишь волшебное звучание их имен, и в этом оркестре мне принадлежала партия проколотого барабана. Сердце влипало в горло, как заедающий клапан из теннисного шарика. Но когда я оказался у окна даже пятки под собой не чуя, то есть чуя лишь себя, я увидел вложенную чемоданную бесконечность корпусов такой манящей, словно это был песчаный мыс, за которым открывался другой мыс, за ним третий, четвертый, тысяча тридцать четвертый покров счастья…
Через час я снова ей позвонил – тема повиливающего соучастничества: что, мол, поделываешь? “Обед готовлю”, – - юмористическая нотка проголодавшегося божества, начинающего нежиться в струях моего обожания. Наконец-то мусорный бак будничных реалий обратился в сокровищницу знаков какой-то упоительной несказанности.
– Ты что, очень много зарабатываешь? – Партия ласковой взрослой тети.
– Да нет, наоборот. Но лучше я лишний раз не пообедаю. -
Мальчишество умного мужчины – знак весьма восклицательный.
– Подожди, я сама тебе перезвоню.
– Ты что, очень много зарабатываешь?
– Пока хватает. Из Проммяса меня сократили, теперь езжу в
Польшу. “Как”, “как”… вожу товары. А что там уметь – стоишь держишь. – Она отбривала с какой-то забубенной бойкостью. – О, оказалось, я еще и не на такое способна!
Она способна даже возить шопников: покупается ваучер, билеты – столько-то тысяч рублей, столько-то долларов… Меня поразил не гром тысяч, а абортивная кособокость фарцовщицких “долларов” из виолончельных уст богини.
– Скажи, а какое право ты имел мне писать?!
– Н-ну… Свобода слова… Гласность…
– Так и писал бы в газету! Меня-то зачем трогать?!.
– Я только обонял твое обаяние…
– Обоняй сколько влезет – мне-то зачем сообщать?!.
– Я не по… Чем тебе это может повредить?..
– А тем, что я сегодня всю ночь не спала!
– Извини, я не… Но вообще-то у нас вся смерть впереди – отоспимся…
– Я теперь совсем другая! Теперь мне ничего не стоит с человеком порвать! С Изабеллой я недавно расплевалась – и все! – Голова неведомой Изабеллы в поучение мне была встряхнута за слипшиеся испанские волосы.
– Уважаю… Но я никак не… Я думал, тебе будет…
– Ты мне доставил ма-ассу положительных эмоций… – Сквозь грохот бронепоезда наконец-то снова послышалось воркование. – Но я же псих-одиночка, я и в поездах никогда не сплю…
