Мой бывший завлаб, в прошлом подводник, намеревался обмыть встречу со старым корешем.
В “Баку” гремел, сверкал и чадил купатно-шашлычный праздник жизни, на котором мне уже никогда не будет места.
– Дорогие гости! – Сверкающий горлодер со сцены обращался к полосуемой разноцветными прожекторами публике почти подобострастно, прежде чем завыть и задергаться, заряжая еще большей бесноватостью скачущую у его ног танцплощадочку.
Но когда в зале начинали его поддерживать ритмическими взвизгами, он становился прямо-таки вкрадчивым:
– Дорогие гости! Кто хочет вижьжять, может пройти в вижьжяльню.
Разговаривать было невозможно – кореша орали друг в друга, словно под восьмибалльный шторм. Мой бывший шеф (я уже ходил в лакотряпочниках) был хороший мужик, но тоже мастурбатор: доказывал, что он все еще моряк, а не орловский жополиз с синим якорем на руке да флотскими смехуечками на языке. Я тоже когда-то самоуслаждался с ним на пару, рискованными загулами доказывая себе, что я не то что прочая дворня (в приближенные меня Орлов и не пустил бы). И тем не менее единственным настоящим мужиком за нашим столиком был этот полированно лысый, с разноцветными бликами кап-два. Как истинный герой он рассказывал не о подвигах и штормах, даже не о стрельбах и катастрофах (ну, заело зенитку – так выставили канистру спирта, им и выставили четверку; ну, сварился кок во время пожара на тонущем судне – так что поделаешь, если в иллюминатор одна голова пролезает – звать на помощь отличников боевой и политической подготовки), а все больше о потешных случаях:
Севастополь – Ялта, такси, перекинемся в картишки, все бабки за полгода; сошел с мурманского, последнюю бутылку прямо на перроне, мест нет, койку вместе с племянницей, прочухался, а ей лет тринадцать, совращение – сто процентов, что-что – проверил уроки, чего ж еще!..
Вальпараисо, Рио-де-Жанейро… На берег пускают только по трое, он старший по званию, молодых козлов не удержать, трехчасовое дежурство у публичного дома, непреклонность охраны – “тикет!”,
“за что же тикет, мне же только фрэндз!”… Раз уж все равно заплачено… Как из брандспойта… Отнеслась очень сочувственно… Козлы в общем зале: коммунизм – с третьего раза бесплатно…
Я старался не портить мужикам кайф, хотя обмякшие мышцы лица почти не слушались, но сам уже не выражал ни чрезмерного восторга, ни чрезмерной зависти, ни чрезмерной любви: завтра все равно каждый пойдет своим путем, никакие объятия и признания ничего не означают – ну так и ампутировать их к чертовой бабушке. Однако рюмка за рюмкой бескрайнее поле сознания стягивалось в узкий оглушительный и ослепительный иллюминатор, и спасительный дар лгать, не зная, что лжешь, начал возрождаться во мне.
