А потом вдруг я вижу, что Муки смотрит на меня, потому что ее глаза блестят даже в полной темноте, они, наверное, могут отражать невидимый мне свет, светящий только для этой странной девушки, которая учит меня видеть ход времени, учит слышать его перестук.
Наши сутки можно отслеживать по ее обеденным перерывам, когда мы вместе идем в кафе, сжимая друг другу пальцы быстрыми, как будто незаметными движениями. Наши недели (одна полная и одна – нет) начались с того момента, когда она взяла подержать мою сигарету, с воскресенья. Интересно, какой новый цикл мы зачали сегодня? Что я начну отсчитывать после этой ночи, когда мы вместе встретили вечер, лежали в темноте, когда увидим, как встанет солнце?
– Милый, ты не мог бы открыть окно, пожалуйста? – у нее такой резкий, ясный, почти резонирующий голос. Голос, который появился у нее только сегодня, когда она поглаживала себе тело, когда она смотрела на меня, лежащего под ней, как будто сквозь текущую воду.
Когда она сняла свои контактные линзы.
И я встаю, распахиваю окошко, перекидываю штору, чтобы оно не закрылось. А потом опять сажусь сторожить.
Маленькая комната отеля становится больше, потом меньше, мерцающая темнота искажает размеры. То вдруг я вижу ее сапоги и кофту, брошенные на полу, то они растворяются в темноте. Как будто за окном пролетают станционные фонари и выхватывают ненадолго то, что меня окружает.
А потом, через какое-то время, я понимаю, что уже наступило утро.
Просто мы приехали туда, где начинается утро. Что скоро уже конечная станция, проводница пройдет по вагону, будя заспавшихся людей, пассажиры начнут сворачивать матрасы, сдавать простыни, доставать баулы с верхних полок и прощаться.
А Муки еще спит, и мне жалко будить ее. Потому что она тоже почувствует, что наступило утро, что эта комната в отеле “Ибис” превратилась просто в комнату в отеле, где мы запачкали постельное белье. Она, улыбаясь, скажет до свидания девушкам на ресепшене, легко пройдет, ловя взгляды, по улице до своей работы, приготовит себя к тому, чтобы сидеть весь день в информационном центре и отвечать на звонки.
И самое страшное, что она будет рада этому новому утру, которое принесет ей еще один день в жизни, еще несколько комплиментов и признаний в любви, может быть. В этот день она опять наденет контактные линзы, юбку, сапоги, трусики, она будет носить их, чувствовать на себе, играть, переживать, скучать по мне или отвлекаться на разговоры с другими людьми, обдумывать планы. И с наступлением вечера ее одежда, и сапоги, и линзы начнут опять утомлять ее, утомлять глаза, тело, ноги, она снимет их и опять будет путешествовать вместе с кем-то по неизмеримым пространствам сквозь темное небо.
