– Ну ты хотя бы скажи, что ты хочешь кушать?
– Я не знаю, мне не очень важно. Ты можешь сам покупать все, выбирать.
– Апельсины хочешь?
– Нет.
– Бананы, груши, яблоки, ананасы?
– Пожалуйста, покупай что-то. Выбирай ты. – Она немного уже раздражена.
И вот мы с ней идем вместе по темнеющим улицам, в моем рюкзаке еда.
И две маленькие бутылочки вина со свертывающимися головами. Ведь у нас нет штопора, а в кафе она откажется идти.
Потом она заполняет бланк на ресепшене в отеле. Потом расплачивается по кредитной карточке. Сто евро за наш номер. Девушки такие приветливые и милые, улыбаются, и Муки шутит с ними, она не знает точно, как следует заполнять бланк анкеты. Куртуазная улыбка, ямки на щеках под высокими скулами.
– Мерси.
– Бон суаре, – говорят девушки нам.
В лифте она подпрыгивает оттого, что все это закончилось, целует меня в губы и в глаза. Лифт чуть покачивает от ее радости. Мы поднимаемся на пятый этаж, Муки выскакивает и распахивает первую попавшуюся дверь. Там только брандспойты и свернутый в кольца шланг.
Она смеется.
Потом мы находим нужный коридор и вставляем ключ в нашу дверь.
Прежде всего она оглядывает кровать, потом быстро исследует ванную.
Потом нетерпеливо ждет, пока я снимаю рюкзак, бросаю на стул пальто.
Она уже села на кровать и откидывается на спину, смотрит в потолок.
А я смотрю, как ее ноздри раздуваются при каждом вдохе.
– Ты видел фото моего друга?
– Я не хочу.
– Я хочу. – Муки тихонько бьет меня по щеке. – Посмотри на него.
– Чтобы он мне потом приснился?
– Я так хочу.
И я смотрю на чужое лицо, обнимая ее колени.
Ночью она сказала, что готова ехать со мной в Россию, в Сибирь, куда угодно. Жить со мной. Она говорила спокойно, без всяких надрывов. Я растерялся и стал думать. Если бы я был моим дедом, то меня бы одновременно любили две женщины – жена и Муки. Одна из них вставала бы в пять утра, убирала за старой матерью, бежала бы на работу, а вечером на автобус и под те березки. Ее бы обзывали проституткой, а она все равно бы бегала – я был бы ей нужен больше, чем она мне. Я бы мог быть повинен в смерти и изуродованных судьбах многих тысяч людей, но эти женщины бережно хранили бы память обо мне и мое доброе имя. Главное – иметь на это право и достаточно сил. И уверенность, что ты поступаешь так, как нужно.
Она что, специально мне этого парня показывала на фотке? Хорошая, добрая физиономия. Она бы мне еще фото моего сына показала! Я вдруг почувствовал себя старым. Я, наверное, всю жизнь был старым, с самого рождения.
