– В Сержень-Юрт, наверное, – ответил я.
Мансуров пришёл в ещё большее недоумение:
– Ни фига себе!.. А кто старший на броне? Этот что, белый, контрактник?..
– Срочник…
Вскоре один из ВОПов нашего батальона, прикрывавший мост через реку, сократили за недостатком людей, и его командир, мой ротный, капитан Левченко, сменил Корнеева.
Потом возмущённый Левченко рассказывал, что Корнеев умчался с ВОПа, не утруждая себя передачей вооружения и всего остального, ничего не пояснив ему о минных полях и бестолковых позициях, разбросанных по двум высотам, и с зениткой на другой стороне дороги.
***
Когда летом, после трёх с половиной месяцев командировки, я, загорелый как чёрт и обстрелянный, пил в ПВД прощальные чарки дагестанского коньяка местного разлива (с привкусом ванилина), прапорщик, бывший с Корнеевым на ВОПе с его приезда, ехидно рассказывал, что капитан был трусоват, первое время пугался каждого шороха и от выстрелов прятался в землянку, и снайпер тот на кладбище был не снайпером вовсе, и Корнеев в той истории вообще ни при чём. Я стал спорить с ним, и мы, оба пьяные и заменяющиеся, бросились друг на друга с кулаками.
Мы не проломили друг другу черепа, не свернули челюсти и носы – нас разняли.
Должностной обязанностью майора Сосновникова было поддержание морально-психологического состояния личного состава 134-го отдельного батальона оперативного назначения. У майора был бравый вид: орденские планки, выправка и поскрипывание при ходьбе.
В управление батальона Сосновников перевёлся из артиллерийско-зенитного дивизиона и свою командирскую жизнь вспоминал с ностальгией. Майор был афганцем. За Чечню он имел медаль Суворова – ну, да это у многих в части, а вот афганская медаль была только у Сосновникова и ещё у одного прапорщика из разведки, но тот планок не носил.
Когда заходил разговор о сложной обстановке в Чечне, майор кривил испитое лицо и многозначительно говорил всегда одну и ту же фразу:
– Да… это не Афган конечно…
Сосновников любил выпить, то есть к тому времени, когда я его застал, он уже фактически спился. У него бывали запои прямо в штабе. Тогда он выходил из кабинета только по стеночке в туалет. А когда запой случался не в служебное время, Сосновникова видели в кафе и в магазине. Он был одет в бушлат (с покосившимися майорскими звездами) на голое тело. Раз, зимой, Сосновников в таком виде почти час простоял у стелы погибшим героям на территории части.
Наискось летела снежная морось, голова майора сделалась от неё седой, по лицу его лились слезы, или это был таявший снег.
