Этот род жилья придумал для бедняков архитектор Мансар. Похоже, именно в таких местах жили многие русские эмигранты. Сразу строчки
Ходасевича: “Да, меня не пантера прыжками на парижский чердак загнала…”. Черноволосая, высокая, статная и, видно, страстная
Ивонна Пикар владела двумя комнатами в этой мансарде, одну сдавала, в другой жила сама с другом-итальянцем по имени Федерико, приехавшим покорять Париж, длинноволосым, круглолицым, в очках, похожим на ребенка, вдруг приобретшего мужские размеры. Хозяйка мансарды обогревала и любила его, хотя старше была лет на десять. Ивонна была при этом русисткой, довольно сносно говорившей по-русски.
Париж оказался странноприимным городом. На первый взгляд французов в нем было меньше, чем арабов, негров, китайцев, японцев. А ведь сколько было нефранцузов с европейской внешностью! На площади
Бастилии (тюрьмы, снесенной, кстати, во время революции за одни сутки) Костя протянул прохожему свой фотоаппарат, чтобы тот запечатлел его у колонны с золотым Меркурием на шпиле. У ее подножия постоянно сидела, бродила, курила, смеялась, обнималась разноцветная молодежь. Там же неподалеку и был выход из метро.
Колонна на площади Бастилии была видна из окна мансарды, а еще и крыши Парижа, которыми Костя любовался при вечернем солнце, чувствуя, что погружается во французский роман прошлого века.
Несмотря на стихи Ходасевича и знание печальной жизни соотечественников, романтика мансарды победила. Косте нравился и широченный матрас, покрытый синим в квадратик покрывалом, на котором он спал, и висевшая на стене литография Модильяни, изображавшая Анну
Ахматову, и то, что все полезное пространство оказалось таким малым.
Конечно, никому и никогда бы в голову здесь не пришло обзаводиться какими-либо бытовыми вещами, кроме самых необходимых: электрического чайника, маленькой электрической плитки с двумя конфорками, хлебницы и маленького стола для готовки в углу. Слева от двери стояла этажерка, рядом два стула и очень маленький стол. Левее этажерки находилась дверь гармошкой, за которой было нечто вроде пенала стоймя, а в пенале – туалет и душ. Для завершения картины надо сказать, что в вечер Костиного приезда Ивонна не только пригласила его к себе на ужин с бутылкой вина, но еще одна бутылка, хлеб и французский сыр ждали его в снятой им комнате.
Костя и сейчас с глупой улыбкой удовольствия вспоминал парижские библиотеки, прогулки по городу, парижские кафе, Лувр, Версаль, куда, несмотря на усердные книжные занятия, все же съездил в последний день. Днем – библиотека, а вечерами и в выходные он бродил по
