– А давай съездим на нашу старую дачу, – загораясь, предложил Илья.
– Мы давно там не были. Поживем… Помнишь, как мы в детстве хорошо там жили?
– Илюшка… – остужая пыл брата, сказал Алексей. – У нас нет вре мени ездить на старые дачи и заниматься там сентиментальными воспоми наниями. Все дни расписаны, где и когда я должен быть. Через полгода начнет поступать оборудование. Сразу монтаж – и поехали. Кредит очень серьезный. Немцы ошибок нам не простят. А главное… – поглядел он на мать. – Осень – рядом.
– Но, милый… Может быть… – мягко вмешалась мать. – Я заменю тебя или… На день-другой ничего страшного.
– Нет, мамочка, – твердо сказал Алексей. – У нас и так впереди два зайца. И оба – не ждут. Теплыми воспоминаниями о детстве будем заниматься не сейчас, а потом, в старости. В следующем июле по графику уже должна пойти готовая продукция. По контрактам. Иначе зачем я мотаюсь в эту Германию. Поедем со мной, – предложил он брату. – Это будет совсем не лишним. Пора, мой брат, пора… Пока нас краснодарцы не обогнали. Детское питание – это не пиво. Пока еще можно развернуться. А потом пусть попробуют нас догнать! – задиристо произнес он. – Фора есть фора. Вот так, Илюшка. А ты мне – про старые дачи. Поедешь со мной? Поглядишь, как мы творим сегодняшнюю историю, – с задором произнес он. – И никаких утопий. Только жизнь.
– Ему пока лучше не ездить, – сказала мать.
– Ну что ж, тогда возьму с собой Маришу. Полезное с приятным. Ты, мамочка, надеюсь, не возражаешь?
– Твое дело, – пожала плечами мать, а потом спросила: – Почему
Мариша? Кажется, Юля? Или память мне изменяет?
– У тебя великолепная память, мамочка! Я вот эту Юлю давно забыл.
После нее была Ксения, но она оказалась слишком умной. Маришка – прелесть, простушка. Как раз для меня!
– Прекрасно! – порадовалась мать. – Может быть, от нее мне внука ждать, готовиться в бабки? Я не обижусь, ей-богу. Подарил бы мне како го-нибудь малюсенького.
– Нет, нет, мамочка. О женитьбе и детях думать рано. Вот когда…
– Вот когда постареем, – с полной серьезностью помог брату Илья, – на пенсию выйдем, тогда и рожать начнем.
Хохотали вместе, втроем, и громче всех – старший брат.
– А у тебя все то же? – спросила мать у Ильи.
Тот лишь головой покивал. У него продолжался все тот же, теперь уже долгий, роман с молодой женой старого профессора, привычный для всех, почти узаконенный, не считая случайных интрижек.
– Ладно. Буду ждать и надеяться.
Ужин закончился весело. В машину садиться не стали, и она медленно ехала позади. Шли пешком по набережной, вдоль реки, к недалекому дому. Ночная августовская темнота, пригнетая фонарный свет, позволяла ему освещать мостовую, людей, пестрядь цветочных клумб, стриженые бордюры кустов, низкие ветви деревьев, а далее вздымалась и крылатилась густая тьма. Лишь далеко-далеко, за рекою, на краю земли, медленно вставала большая, тяжелая луна. От реки веяло теплом, от клумб цветочных – вечерним ароматом петуний.
