Я перечислил только ту мебель, которая стояла в ваших двух комнатах
(венские стулья, понятное дело, не назвал, да и железные кровати с шишечками выпали из списка). Но в квартире (не считая чулана, где можно было жить и, говорят, жили в 1920-1930-е) было еще три комнаты. Да, я забыл упомянуть, что пятикомнатную квартиру деда ждала после революции заурядная доля. Квартиру делили, делили, делили, снова делили. Даже дружба со знаменитым Шуховым не уберегла.
С другой стороны, почему не уберегла? Умер дед своей смертью и в своей квартире. Практика, благодаря Шухову, у него была до последних дней, т. е. до 1934 года. К шуховской радиобашне на Шаболовке дед тоже приложил руку. Так же, как Шухов, дед был инженером. Мосты, железные перекрытия – это его стихия.
Шухов знал ему цену. Навес над перроном Киевского вокзала они проектировали вместе.
Шухов стал признан после стеклянной крыши Верхних торговых рядов,
Ива2нов (мой дед) – после светового фонаря в Пречистенском особняке
Морозова. Фонарь в данном случае – тоже стеклянная крыша. Конечно, в десятки раз меньшего размера, чем крыша торговых рядов. Но какой формы! Дед придал фонарю вид спины морского животного. Сходство особенно заметно осенними вечерами, когда накрапывает серый дождь.
Но не думайте, что это просто выгнутая линия. В середине стёкла карабкаются вверх, будто фонтан, извергаемый кашалотом. Я не знаю, надо ли уточнять, что крыша вот уже сто лет стоит без ремонта.
Кстати, Гильдельбранд, живший в доме напротив, поддевал деда неизменной остротой: “Каждое утро, просыпаясь, дорогой Димитрий
Андреич, я перво-наперво смотрю, не свалилась ли ваша крыша…” – “И что же?” – невозмутимо уточнял дед. “Держится покамест”.
Дед все-таки недаром был награжден малой серебряной медалью
Ассоциации французских инженеров. Его проект легкого подвесного моста через Оку выиграл вторую премию в 1908-м. Именно тогда дед съездил во Францию. Как ни странно, это была его первая поездка туда. А двумя годами ранее вместе с Шуховым они побывали в Лондоне: осматривали знаменитый Хрустальный дворец – творение полусумасшедшего Джозефа Пакстона – королевского садовника, специалиста по возведению теплиц и по совместительству отца современной стеклянной архитектуры. Дворец сгорел в 1930-е, ставши с тех пор легендой. А в кабинете деда всегда висела сделанная Шуховым фотография этой хрустальной легенды. На переднем плане – плотный мужчина в котелке и с тростью под мышкой – это мой дед. Рядом – девушка в белом платье с уже немодным турнюром.
