Даша смерила меня гневным взглядом.
– Это цитата, – пояснил я.
– Ну а я-то при чем? – с напором спросила она. – Вы ссорились… да, я помню. Но при чем тут я?!
– То есть?
– Ну да, вот именно: почему я-то от ваших ссор страдать должна была?
Почему ты вообще меня бросил? Ты, когда уходил, думал, что меня бросаешь?
Она смотрела на меня возмущенным прокурорским взглядом… и мне нечего было ответить. И впрямь, что сказать? Я думал об этом, да, думал, еще как думал… Чуть не спятил когда-то от этих раздумий.
Но, Дашенька, мама меня не любила, а жизнь с женщиной, которая тебя не любит, – совершенно невыносима. Мне пришлось уйти. Я не
Сцевола. Не спартанец. Да если б и был спартанец, все равно бы ушел,
– потому что жизнь дана не для того, чтоб тебе весь век прогрызали брюхо. А зачем женился, если не любила? – спросит она. Что ответить?
По ошибке. По глупости. По неопытности. Возможно, что и по расчету.
Но если так, то самую малость. Ведь я глупец, конечно, но все же не в такой мере, чтоб вовсе не иметь расчетов на возможность счастья – пусть и совершенно нелепых. Ах, по расчету! – гневно воскликнет моя дочь. – Вот видишь!..
Я смотрел на нее – когда-то такую маленькую, что умещалась буквально в ладонях, – и невольно проборматывал весь тот убогий катехизис, что почти всегда крутился в каком-то уголке мозга. Хотел ли ты лучшего?
– Да, я хотел лучшего. – Делал ли ты все, что должен был делать? -
Нет, я не делал всего того, что должен был делать. – Знал ли ты, к чему это приведет? – Нет, я не знал, к чему это приведет. -
Понимаешь ли ты свою вину перед дочерью? – Да, я понимаю свою вину перед дочерью. – Любишь ли ты ее? – Да, я люблю ее. – Хотел бы ты, чтобы она носила фамилию отца, а не матери? – Да, я хотел бы этого, но что толку? – Любишь ли ты детей? – Нет, с некоторых пор я не люблю детей. – Любишь ли ты по-прежнему женщин? – Да, женщин я по-прежнему люблю. – Хочешь ли ты детей от них? – Нет, я не хочу детей от них…
Я смотрел на нее и понимал, что мы чужие друг другу. И это уже навсегда, потому что к отчужденности сердечной прибавилась географическая. Полтора года назад в бедном ребенке со скоростью коклюша развилась бескомпромиссная страсть, и Даша вышла за Роберта
– гордого британца небольшого роста. Через три месяца брак распался
– видать, не сошлись характерами; но туманный Альбион не отторгнул юную жертву житейского кораблекрушения. Более того, она позвонила через две недели после собственной свадьбы, чтобы ликующе сообщить:
