Но вот куда? Ладно, ладно. Пока – немедленно за пивом.
Оставив самозабвенного Барсика носиться по двору, Женя сбегал на уголок, затарился и первую бутылку жадно высосал прямо на лавочке.
Постепенно отпускало, оттягивало. Вышел сосед, Ленька Хератин, по-домашнему: в пальто явно наголо и вьетнамках. Как есть, японский городовой. Закурили.
– Слышь, Жека, – прохрипел Ленька, косясь на звонкую сумку у
Волынкиных ног, – хорошо бы ща на бережку-то ушицы б наварить, да раков, да под пивко… А?
Женя молча протянул товарищу непочатую бутылку. Хератин радостно сковырнул об лавку крышечку и громко, натруженно забулькал.
– А, Жек? – утерся самурай. – У нас в деревне речка чи-истая, рыбы – во! Раки во такие, с кошку ростом, охренеешь.
– Это где ж у тебя деревня-то, Хератин? – скептически не поверил
Женя. – Что-то не слыхали.
– А под Тагилом! – неожиданно похвастал Ленька.
– Под каким еще Тагилом?
– Под каким… Под Нижним. Не слыхал?
– Слыхал, почему, – усмехнулся Волынкин. – Заводы там и шахты.
Месторождения. Передохла твоя рыба, а раки небось мутировали в звероящеров, жрут всякую падаль…
– Сам ты мудировал, – парировал Хератин. – Деревня у нас в верховьях, сплошная экология. Теща там.
– Теща? Да ты сроду женат-то не был.
Хератин сплюнул.
– Дурак ты. Был я женат, тебе и не снилось. Давно, конечно. Лет двадцать назад. Утопла жена. Поехали к теще раз, вот как сейчас, жара была. Пошли на речку, ногу свело у ней – и привет горячий.
Утянуло – так и не нашли! – с непонятной гордостью объявил монтер. -
С тех пор вот выпиваю для забвения.
Дома Женя заглянул в энциклопедический словарь, с помощью которого ориентировался обычно в бескрайнем море жизни и информации. “Нижний
Тагил, – прочитал. – Г. (с 1917) в Свердловской обл. на р. Тагил.
Ж.-д. уз. 419 т. ж. (1985). Центр черной металлургии и маш-ния
(Нижнетагильский металлургич. комб-т, “Уралвагонзавод”). З-ды: пластмасс и др. Добыча медной руды. Пед. ин-т, 2 т-ра. Музеи: краеведч., изобразит. иск-в. Осн. в 1725. Орд. Труд. Кр. Знамени
(1971)”.
Хорошего, конечно, мало. Надежду внушал один лишь пед. ин-т, но летом и студенток, пожалуй, не доищешься. И что за река такая -
Тагил? Врет небось Хератин про раков и вообще. Жена какая-то, утопленница…
Однако мерзость запустения на собственной жилплощади была столь унизительна для человека с пером и воображением, так уязвляла душу, что Волынкин вдруг решился. А ведь это поступок, подумал он. Ведь вот не каждый так – раз, и рванет на Урал! Верховья реки Тагил, таежная деревня, отроги старых гор, окно в Азию… Да не остаться ли там вообще? Нести грамоту и культуру темному племени охотников и рыболовов, вывести ихнее юношество на дорогу цивилизации…
