Ночью снится сон: над палаткой склонилось дерево. Склонилось и бормочет. Огромная, разлапистая ель. В облике начинают прорисовываться уже знакомые черты – стариковские, голова в шапке, с заросшим лицом и оттянутыми серьгами мочками.
– Горы водят, – слышу. – Водят горы. Ветви плохо связаны, рассыпаются. Цели нет единой, разумения. Дать ничего не можете, а получить хотите. Горы водят.
– Водят вас горы… горы водят… – бормочу и просыпаюсь, потому что
Гран трясет за плечи, светит в лицо фонариком. Я еще расслаблена, плохо соображаю, а он трясет:
– Говори: кто ты?
– Да ты че – это я! – отмахиваюсь.
– Кто был? С кем ты говорила?
– Да сон был, сон!
Его лицо твердое, почти жестокое, будто он только что упустил кого-то, кого долго выслеживал. Мне становится не по себе.
Рассказываю сон – не так-то много.
– Да, я понял. – Задумывается. – Да… Да. Я понял. – Поднимает лицо вверх и говорит кому-то, кого нет в палатке: – Спасибо. – Выключает фонарик и снова зарывается в спальник.
Стоим под огромной лиственницей. Она растет над обрывом, одна, под ее ветвями – поляна. Замечательная поляна, чтобы поставить пару палаток. Пока нет дождя, разводим костер.
Несколько дней как не слышим шума реки. Той, что вела нас к волшебному Озеру.
– Ну что, Гран, когда мы придем? – спрашивает Настя с вызовом.
– Когда изменимся.
– Как изменимся?
– Перестанем себя вести по-старому и станем другими.
– А как мы себя ведем?
– Неправильно. Мы загадываем вперед, чего-то ждем и надеемся.
– А как же быть?
– Надо быть здесь и сейчас. Радоваться тому, что вокруг нас, что с нами происходит.
– Ах, Гран, у меня не просыхают ноги, мы ночи напролет мерзнем, засыпаем на рассвете, потом тащимся неизвестно куда, едим эти гадкие болотные грибы, как можно этому радоваться?
– А ты радуйся! Воспринимай все как испытание, как урок, и радуйся, что у тебя есть возможность меняться.
– Гран, ты только болтаешь, а я мерзну на самом деле, и мне действительно все это надоело! Ты все учишь, а от этого ничего не меняется, и мы вообще непонятно уже куда идем!
Что произошло потом, не успели заметить ни я, ни Сорокин. Во время разговора мы пытались не смотреть в их сторону, пытались быть как можно тише и варить нашу кашу. Мы заметили только, что Гран как-то наскочил на Настю, и та отпрянула, будто отлетела, к лиственнице.
Лицо у нее было испуганное, а Гран уже спокойно вернулся к костру.
– Ты права, – сказал он ровным голосом. – Слова мало меняют человека. Дзенские учителя недаром носили палки.
