Музыка над катком в горсаду. Сам каток – зона здорового образа жизни.
Поливаешь цветы и вдруг натыкаешься на запах парной земли и неожиданного озона…
Недавно заметил: симфонии Бетховена носят отчетливо "зимний характер".
Пришиты пуповинами дымов,
Дома под снегом обретают кров.
Неудобное исподнее, к которому привыкаешь лишь к излету заморозков.
Вечером такая тишина, как в деревне вечером.
Вот и Джулия Робертс говорит, что больше всего любит Нью-Йорк именно зимой: когда темнеет рано и много огней.
Айвар летом записывает прогноз погоды, а потом зимой слушает его и восхищается: "В Челябинске +25, летние грозы…"
Айвар крутит ручку громкости у городского радио: после часу ночи его трансляция прекращается, и напряженные звуки эфира (если громкость то прибавлять, то убавлять) напоминают ему морской прилив…
Неотвратимый запах весны посреди изнурительных заморозков (похожий одновременно на запахи арбуза и моря, как если оно – совсем близко, да-да, за той пятиэтажной).
Планирование летнего отдыха, способствующее выживанию.
Глубокие шахты снов (летние сны, как правило, поверхностного залегания, не выше травы).
Превозмогание февраля – самого протяженного и гадкого месяца года, когда организм обескровлен.
Цинга. Парадонтоз.
Собака лает, снег идет.
Долгие горячие ванны.
Мерзлый хлеб (вкус, запавший с детства).
Шелестящая тишина падающего снега.
Смерзшиеся трупики грязных сугробов.
Желание быть испанцем.
Дома Лидия Альбертовна застает необычайное оживление – сын Артем привел гостей. У него в комнате кто-то есть, судя по чужим запахам, по оставленной в прихожей обуви, парень и девушка. Мурад Маратович, понятное дело, сидит в кабинете, делая вид, что "квартира тиха, как бумага", и только приход жены позволяет ему покинуть прокуренные легкие кабинета.
– Лида, Лидушка пришла, – хрустит он пальцами. – Молока нам принесла. – Необычно громко и жизнерадостно. Но челка слиплась у него на лбу, отчего вид его кажется неестественно злобным: Гитлер же, вылитый или влитой.
– А у нас, кажется, гости, – говорит Лидия Альбертовна, надевая тапочки. Она все время чувствует себя точно на ярко освещенной сцене.
– Да-а-а-а… Какие-то ребята у Артема, – тянет гласные Мурад
Маратович. – Я их раньше никогда не видел… Кажется, в карты сидят играют.
– Надо бы их чаем напоить хотя бы… Нет?
– Конечно, Лидушка, напои… Чаем и вареньем своим коллекционным. Из лесных ягод.
Каждое слово Мурад Маратович выговаривает с особой тщательностью, дабы косточки букв не застревали в зубах, выпрыгивали в мир, раскрывая парашютики смыслов. Со вкусом говорит, с расстановкой, смакуя правильную и классическую речь русского интеллигента, обладающего идеальным слухом.
