Тихо. Уже рассвело, но солнце еще не взошло, лишь безоблачное небо розовеет на востоке. Это плохо – день опять будет ясный, самая работа снайперам.
Мы сидим в подвале дирекции, греемся около костра и потрошим свои сухпайки.
Немного страшно, мы нервничаем, ощущаем себя подвешенными в невесомости, временными. Здесь все временное – и тепло от костра, и завтрак, и тишина, и рассвет, и наши жизни. Через час-два мы пойдем вперед, и это будет долго, холодно и очень устало. Но все равно это будет лучше, чем неопределенность, в которой мы сейчас находимся.
Когда начнется, все станет ясно, страх пропадет, будет лишь сильное нервное напряжение.
Впрочем, оно и сейчас очень велико. Так велико, что мозг не выдерживает, впадает в сонную апатию. Очень хочется спать, скорей бы уж начиналось, что ли…
Просыпаюсь от давящего на уши гула. Воздух трясется, как желе в тарелке, земля дрожит, дрожат стены, пол, все. Солдаты стоят, прижавшись к стенам, выглядывают в окна. Спросонья не понимаю, в чем дело, вскакиваю, хватаю автомат: “Что, чехи? Обстрел?” Кто-то из парней оборачивается, что-то говорит. Говорит громко, я вижу, как напрягается его горло, выталкивая слова, но сплошной рев ватой сковывает звуки, и я ничего не слышу, лишь читаю по губам: “Началось”.
Началось… Сразу становится страшно. Оставаться в сумеречном подвале больше не могу, надо что-то делать, куда-то идти, лишь бы не сидеть на месте.
На крыльце рев еще громче, так громко, что больно ушам, невозможно слушать. Пехота жмется к стенам, прячется за БТРы. У всех на головах каски. Все привстают на мысках, вытягиваются, смотрят за угол, туда, где Грозный, где разрывы. Мне становится интересно, тоже хочу пойти посмотреть.
Спускаюсь по ступенькам, успеваю сделать с десяток шагов, как вдруг прямо мне под ноги шлепается здоровенный, с кулак величиной, осколок. Вслед за ним по всему двору, как пшено, рассыпается более мелкая мелочевка.
Прикрываю голову руками и бегу обратно в здание дирекции.
Выходить на улицу уже нет никакого желания, иду вдоль подвала, туда, где в стене светлеет пролом.
Около пролома тоже толпа, половина внутри здания, половина снаружи.
Слышны возгласы:
– Во-во, смотри, долбят! Блин, точно как. Откуда у них зенитки? Во, смотри, опять!
Осторожно выглядываю на улицу. Все стоят, задрав головы, смотрят в небо.
Знакомый взводный орет сквозь грохот, что чехи лупят из зенитных установок по “сушкам” – штурмовикам, бомбящим город.
